Его усадили в торговую повозку — одну из тех, которые остановились, привлеченные возникшей сутолокой, — и, грохоча колесами по мостовой, повозка помчалась в сторону площади Вега.
Его так сильно трясло из-за большой скорости, что ему казалось: при каждой встряске из него выходит частичка жизни. Торговец, взявшийся срочно довезти его до резиденции графа де Бенавенте, так серьезно отнесся к его просьбе ехать побыстрее, что кучер графини даже начал бояться, что на очередном повороте он может вылететь из повозки. Он с тревогой посмотрел на свою рану, и ему показалось, что он видит свои кишки. Боль была такой сильной, что он в конце концов потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то увидел вокруг множество знакомых лиц. Его тут же засыпали вопросами: все присутствующие были очень встревожены. Среди них кучер увидел и графа де Бенавенте, а еще его подругу и соседку Марию Эмилию, которая, едва узнав о случившемся, тут же отослала двоих слуг поставить в известность Хоакина и Беатрис.
— Объясни нам, что произошло, и быстро!
Кучер, перед глазами которого снова поплыли круги, узнал голос дона Франсиско де Борха, своего хозяина.
— На нас напали… двое мужчин… похожие на иностранцев… — Кучер закашлялся, корчась от боли. Прошла целая минута, прежде чем он снова смог говорить. Он посмотрел на графа. — Это произошло у входа в монастырь Ла-Реэнкарнасьон, когда закончилась месса.
— А вы со стражником что, не могли защититься?
— Они подкрались к нам совершенно незаметно. Напали на нас со спины, когда мы уже поднимались на передок кареты. Стражника они сразу убили, пытались убить и меня, но мне повезло. Все произошло так быстро…
— Немедленно отнесите кучера в его комнату, — приказал граф слугам. — За врачом уже послали, он скоро придет.
Франсиско подошел к Марии Эмилии, и они стали обсуждать, как им теперь поступить. Их обоих ошеломило похищение Фаустины, однако они были настроены сделать все возможное и невозможное, чтобы как можно быстрее ее разыскать.
Граф приказал оседлать двух лошадей: он хотел отправиться в здание суда, чтобы найти там Тревелеса и предложить ему отправиться вместе на поиски Фаустины. Нужно было спешить, потому что убийцы наверняка попытаются побыстрее реализовать свои жуткие планы.
Как только Тревелес узнал от прибежавшего слуги о отучившемся, он решительно взялся за дело. Была только одна возможность своевременно найти и спасти Фаустину — немедленно отправиться в посольство Англии и любой ценой разузнать там о местонахождении Томаса Берри и Энтони Блэка. Хоакин был уверен, что такая информация в посольстве имеется.
Выйдя из здания суда, Тревелес столкнулся с приехавшими к нему Марией Эмилией и Франсиско. Они не стали тратить время на излишние разговоры: все трое понимали, что Фаустине угрожает серьезная опасность и что действовать нужно как можно быстрее.
Тревелес в двух словах объяснил им, куда направляется и зачем, однако умолчал о том, как он собирается раздобыть там нужную ему информацию. Франсиско тут же вызвался поехать в английское посольство вместе с Хоакином, но тот не согласился и попросил их обоих подождать его возвращения в своем кабинете.
— Немедленно сообщите донье Кэтрин, что мне нужно срочно ее увидеть. — Галопом проскочив через ворота во двор посольства, Тревелес на глазах у удивленных слуг ловко остановил лошадь прямо у двери дома. Он решительно спрыгнул на землю и подскочил к двоим стражникам, охранявшим вход.
Они провели его в вестибюль, и там он стал ждать Кэтрин, нервно расхаживая из стороны в сторону и лихорадочно размышляя над тем, как он мог бы заставить ее выполнить свою просьбу. Он знал, что Бенджамин Кин уже вернулся из Англии.
Мало того, что необходимо было добиться его согласия предоставить нужную Хоакину информацию, нужно было сделать это очень быстро.
Наконец появилась Кэтрин. Подойдя к Хоакину с недовольным выражением лица, она стала шептать ему на ухо:
— Я же вам говорила, что мой муж уже вернулся. Здесь нам встречаться нельзя, иначе у него возникнут подозрения. Пожалуйста, уходите… — Она стала подталкивать Хоакина к выходу.
— Нет! — решительно заявил он. — Я пришел, чтобы узнать о местонахождении тех двух масонов.
— Сегодня это сделать невозможно, солнышко мое. — Посмотрев по сторонам и убедившись, что их никто не видит, она погладила его по щеке. — Он сидит сейчас в своем кабинете, а именно там и хранится эта информация.
— Тогда покажите мне, где находится этот кабинет. Я сам потребую у него предоставить эту информацию.
— Подождите, подождите. А с чего такая спешка? Я и сама смогу это сделать, но только позднее.
— Менее часа назад они похитили графиню де Бенавенте. Она моя близкая подруга, и я уверен, что они ее убьют, если я вовремя не вмешаюсь. Вы, наверное, слышали о том, что произошло с графиней де Вальмохадой чуть больше недели назад…
— Да, слышала. Однако, как мне ни жаль, я не могу вам сейчас помочь. Мой муж как раз разговаривает со своими сослуживцами, и он никогда не позволяет прерывать их беседу. Мы можем с вами встретиться завтра утром — здесь или, если хотите, у вас дома. К тому моменту я постараюсь раздобыть нужную вам информацию. Сегодня вечером я попытаюсь его убедить: расскажу ему о планах де ла Энсенады и попрошу его взамен предоставить мне эту информацию.
— Это невозможно! Завтра будет слишком поздно. Я настаиваю на том, что это нужно сделать прямо сейчас!
Англичанку стала раздражать назойливость Тревелеса.
— Вы, похоже, ничего не понимаете… — Кэтрин нахмурилась.
— Это вы ничего не понимаете. — Хоакин схватил Кэтрин за руки и пристально посмотрел ей прямо в глаза. — Если вы немедленно не узнаете то, что мне нужно, я пойду к вашему мужу и расскажу ему обо всем, чем мы с вами занимались втайне от него, — и не стану скрывать никаких подробностей.
— Это подло! — Кэтрин, возмущенная словами Хоакина, с размаху дала ему пощечину, от которой у него на щеке тут же появилось ярко-красное пятно.
— Я вас предупредил: или вы быстро сделаете то, о чем я вас попросил, или будете опозорены. Поверьте, я так и поступлю, какими бы ни были последствия.
Кэтрин, еще больше разозлившись от такой наглости, попыталась дать Хоакину еще одну пощечину, но он вовремя схватил ее за руку.
— Направьте лучше ваши усилия на то, что я вас попросил сделать, и возвращайтесь побыстрее, а то мое терпение уже подходит к концу.
Разгневанная англичанка отвернулась и ушла. Однако не прошло и пятнадцати минут, как она появилась снова, держа в руках сложенный пополам листок бумаги. Хоакин выхватил у нее этот листок и жадно впился взглядом в написанные на нем слова.
— Надеюсь вас больше никогда не увидеть, алькальд Тревелес.
Хоакин, пренебрегая всеми нормами вежливости, резко повернулся к англичанке спиной и направился к выходу, внутренне радуясь тому, что ему больше не нужно будет встречаться с этой женщиной.
