Книга Смерть по вызову - Андрей Троицкий

Чуть свет начал трезвонить телефон.

Выскочив из нагретой постели, из сладкой утренней дремы, Вербицкий схватил трубку. Шепотом, чтобы не разбудить жену, сказал «але» и услышал короткие гудки отбоя. Он взглянул на круглые настенные часы, охнул и полез под одеяло. Но заснуть не удалось, через четверть часа снова грянул телефонный звонок. Какой-то мужчина отвратительным гнусавым голосом настойчиво просил позвать Василия Васильевича, долго не мог сообразить, что не туда попал и спрашивал «Как же так?» Вербицкий снова занял место на кровати, долгов ворочался, не мог улечься удобно и, наконец, понял, что сон не вернется. Проснулась жена и тоже стала ворочаться и вздыхать. «Черт побери», – сказал Вербицкий, раздраженный этими беспричинными вздохами, сбросил с себя одеяло и сел на кровати.

И тут телефон зазвонил снова. На этот раз соединили правильно. «Это вы Валерий Александрович?» – Вербицкий сразу узнал голос Галины Родионовны, хозяйки, у которой он снимал квартиру в Черемушках. Эта бестактная баба даже не подумала поздороваться или извиниться за ранний звонок. «Это я», – Вербицкий насторожился. Добрых вестей он не ждал, тем более не ждал их от квартирной хозяйки. Три месяца назад она тоже звонила чуть свет, не поздоровалась, и сходу объявила, что повышает цену за аренду квартиры. А если Вербицкий не желает платить по новому прейскуранту, то может съезжать с места хоть завтра же. Удивительно наглая особа и такая жадная, что можно только удивляться. Что на этот раз? Вербицкий оглянулся на жену и крепче прижал трубку к уху.

– Я вас слушаю.

– Слушает он, – передразнила хозяйка. – Мы, когда договор на квартиру заключали, то о чем речь вели? Что вы станете следить за состоянием жилплощади – вот о чем. Чтобы трубы и краны не текли. Говорили об этом? Говорили.

Галина Родионовна обыкновенно задавали вопросы, и сама же на них отвечала. Вербицкий молча слушал хозяйку, стараясь догадаться, куда та клонит. Свободно разговаривать с Галиной Родионовной в присутствии жены он не мог.

– И что сегодня? – задала очередной бессмысленный вопрос хозяйка. – Ночью труба протекла. Прорвало её что ли? Не знаю уж, как это называется. А вас, разумеется, на квартире не было. Мне звонят соседи снизу. Хотят дверь выламывать в мою квартиру. Хорошо я им свой телефон оставила и живу рядом. Помчалась туда, как паровоз. Стояк перекрыли, а трубу в квартире ещё и не чинили. Жильцы без воды сидят. Выходной день, что делать? То ли со слесарем договаривайся, то ли аварийку вызывай. Как вы сами на это смотрите?

Вербицкий промолчал, ожидая, когда хозяйка сама ответит и на этот вопрос, но и она молчала.

– Я на это просто смотрю: если потекла труба, надо её чинить, – Вербицкий снова обернулся на жену, кажется, она задремала. – А какие ко мне претензии? Я что ли эту трубу продырявил?

– Какие претензии? И он ещё спрашивает. Обещал за квартирой следить. Сам все бросил, живет неизвестно где. Спросить не с кого. А кто за протечку нижним жильцам платить станет? РЭУ не станет, и я не стану. И я тут целый день сидеть не могу, слесаря дожидаться. У меня мать больная, я ехать сейчас к ней должна. Вот так, приезжай немедленно и жди водопроводчика. Я уж воду собирали, собирали… А он: какие претензии?

– Хорошо это без проблем, – сказал Вербицкий, решивший сейчас не грубить хозяйке. Сперва нужно выяснить, не сунула ли она нос в вещи и вообще, все ли на месте. – Я приеду. Сейчас оденусь и приеду.

– Не сейчас, а сейчас же, – протявкала хозяйка. – Я долго ждать не могу, у меня мать болеет.

«Что б она сдохла», – подумал Вербицкий и чуть не скрипнул зубами от злости.

– Хорошо, сейчас же, – поправился он. – Штаны хоть можно надеть?

Он бросил трубку и чуть не разбил телефонный аппарат.

– Куда это ты уже собрался? – спросила Таня сонным голосом.

– Да пациентка одна беспокойная попалась, – ответил Вербицкий. – Ей кажется, что я не так, неправильно лечу. Надо ехать.

– А что за труба? – жена повернулась лицом к Вербицкому. – Какая ещё труба?

– Труба? – переспросил он. – Ну, обыкновенная, металлическая. Такая труба, которой не мешало бы этой стерве по башке шарахнуть. Со всего маху. Вот какая труба.

– Мы же хотели сегодня сходить на Крымский вал в дом художника, – Таня села на кровати.

– Значит, отменяется Дом художника, – Вербицкий, подтянув трусы, подошел к шкафу и начал копаться на полках. – В этот Дом одни придурки ходят, всякие бездельники, люмпены. Словом, вшивота одна. А мне некогда этой дурью заниматься, – хозяйка крепко завела Вербицкого, так крепко, что он больше не мог и не желал скрывать раздражения. – А ты спи. Сны смотреть интересней, чем по этому дому придурков шастать.

– Да что с тобой? – Таня с тревогой посмотрела на Вербицкого. – Почему ты такой злой?

– Потому что все такие добрые, – огрызнулся он, просовывая ноги в брючины. – Кому-то надо быть злым, раз все добрые.

Вербицкий, наскоро умывшись, выскочил на кухню и влил в горло чашку чуть теплого кофе.

– Ты свой чемоданчик не взял с лекарствами, – вслед за ним в прихожую вышла жена, стала наблюдать, как Вербицкий собирается. – Принести?

– Не надо чемоданчика, – Вербицкий зашнуровал ботинки. – Сегодня я буду лечить словом. Добрым словом, психотерапией заниматься. А лекарства этой женщине все равно не помогут, пустой номер эти лекарства.

– Что она при смерти, умирает что ли? – не могла сообразить жена.

– От неё дождешься, умрет такая, – Вербицкий надел куртку.