– Или Беженцы.
Похоже, большой разницы не было.
Дальнейшее напоминало спагетти-вестерн Серджио Леоне. В подростковом возрасте Саша насмотрелся их, но ему и в голову не приходило, что он сам когда-то окажется внутри фильма.
Он понимал, что от него мало что зависит, как и от остальных пассажиров. Паники не было, но ощущение тревоги давило на всех. Данилов попытался себя морально подготовить, взбодрить. Всё-таки он много повидал, больше, чем обычный кондитер, и на суше, и на море. Но нет… к такому не привыкнешь. Мандраж не проходил.
Раздался пронзительный звуковой сигнал, похожий на рожок. Из-за ржавых грузовиков с гиканьем, стреляя в воздух, вылетела группа всадников. С другой стороны автобана из-за холма показалась вторая. Обе группы растягивались вдоль дороги, беря караван в клещи.
– К оружию, – приказал старший по «вагону», кряжистый немец в вязаной шапке. – Без команды не стрелять!
Вооружились. Младший увидел, что автоматов ни у кого нет, только винтовки и гладкоствольные ружья. Меньше шансов, что заклинит. Но скорее, дело было в прижимистости и экономии.
Даже у старухи оказалась винтовка. Только «матушка-гусыня» села на пол в уголке, прижав к себе дитя, склонившись над ним и почти закрыв его своим телом. Пассажиры встали перед амбразурами, охрана заняла позиции в люках. И то же самое сейчас происходило в других вагонах. Весь караван ощетинился оружием.
Стоя с ружьём на изготовку, Саша хорошо рассмотрел налётчиков. Востока в них было не меньше, чем Дикого Запада – лица закрыты, замотаны: на головах у большинства не черные маски-балаклавы, как он думал сначала, а штуки, похожие на арабские платки под названием шемаг. Слышны были крики на незнакомом языке, не похожем ни на один из европейских.
От них отделился всадник на вороной лошади, поравнялся с головным вагоном. Караван не останавливался, возчики лишь слегка придержали лошадей, сбавив скорость. Из люка по пояс высунулся караван-мастер, начались переговоры. Длились они недолго. Главарь бандитов, приставив ладони ко рту рупором, прокричал на немецком с заметным акцентом свои требования. Сколько-то денег и сколько-то лошадей. Выкуп. Дань. «Плата за проезд». Универсальное требование таких людей в любой части света во все времена. Караван-мастер в ответ показал жест, универсальный для всех, с чем-то несогласных, и нырнул в вагон.
Тут же он отдал пару коротких приказов по рации. В результате караван ускорился, насколько это было возможно, а со стороны вагонов началась прицельная стрельба.
Несколько всадников, неосторожно подскакавших ближе всего, упали сразу. Живые, мёртвые – неясно. Пара раненых лошадей, громко крича, забились на земле, подмяв под себя седоков.
Вряд ли налётчики хотели боя. Скорее, пугали, брали на понт. Для этого и несуразные головные уборы, и черепа, притороченные к седлам, и громкие гортанные крики. Поэтому и не ждали сопротивления.
А получив его, бандиты сделали несколько ответных выстрелов, но по команде главного пришпорили лошадей и, быстро опередив караван, поскакали вперёд.
Скрылись из виду. Ничего хорошего в этом не было. Сейчас спешатся, залягут и расстреляют их из укрытия. Дорога тут одна, а по снежной целине, да ещё и с неровным рельефом, на колёсах не проехать. Сами разбойники, должно быть, хорошо знают здешние тропы.
Саша в очередной раз поразился, какой у него талант вляпываться в неприятности. Им ведь даже не обязательно убивать всех. Самые уязвимые сейчас – возчики. И лошади, конечно. Но лошади представляют для этих «бедуинов» большую ценность, их они убивать не будут. А вот без возчиков караван встанет и продержится, только пока не кончатся патроны.
Так размышлял Александр, приоткрыв задвижку на своём окне и пытаясь оценить обстановку снаружи. Его личный опыт давал ему лишь немногим больше понимания, чем мирным путникам.
Внутри вагона было почти спокойно. Кто-то молился; кто-то смотрел невидящими глазами, будто вспоминая всю свою жизнь; «матушка-гусыня» кормила ребёнка; тиролец тихонько напевал; караван-мастер и старший по вагону о чём-то спорили.
Младший вспомнил, какие истории читал в газетах про тех, кто попадал к разбойникам живым. Ничего хорошего их не ждало, как и везде. Где-то же они берут эти черепа…
Наконец, главный караванщик начал говорить по рации. «И да поможет нам Бог!», – разобрал Саша последние слова.
Он продолжал смотреть в окно, и всё-таки упустил момент, когда они свернули с автобана. Пейзаж не изменился. Пропали километровые столбики. Александр понял это, когда хотел посмотреть, сколько осталось до Клаусталя. Само дорожное полотно стало узким, и дорога пошла вниз под уклон. Это все в вагоне почувствовали.
Тут он заметил, что под колёсами уже не асфальт, присыпанный снегом, а каменистая почва. Должно быть, летом тут была накатанная грунтовка. И это уже не дорога, а путь по бездорожью. Они ехали по ровному участку склона. А с обеих сторон громоздились более отвесные каменистые стены. И никаких бортиков.
Внизу виднелись каменистые осыпи.
Может, лучше было заплатить? Хотелось верить, что экипаж знает что делает.
Некоторые пассажиры тоже заметили изменение маршрута, оживились... хотя в окна старались не смотреть. Да, это не Гималаи. Но и такой высоты с избытком хватит. Оставалось надеяться на мастерство возниц.
Пекарь-миссионер обратился к «начальству» за объяснениями.
Старший по вагону кратко объяснил, что они срезали путь и что там внизу впереди – въезд в старый тоннель. Им давно не пользуются, потому что много лет назад примерно в километре от входа произошло обрушение.
– Герр командир рассчитывает, что мы успеем укрыться там, пока эти бандюги не прочухают. Найдут-то они нас легко, но пусть попробуют взять! Велел всем молиться за лошадок и за то, чтобы тоннель окончательно не обрушился нам на головы.
А ещё всем пассажирам было велено не покидать своих мест до остановки.
Они успели заехать в тоннель и приготовиться к обороне. Успели даже наскоро накидать у въезда ящиков, мешков и коробок. Хоть какое-то прикрытие. Лёжа за этим подобием баррикады, используя чей-то баул в качестве упора, Саша увидел сначала снежные вихри из-под копыт, а потом и всю надвигающуюся конницу. Всадники громко кричали, потрясали винтовками и чем-то вроде мачете или палашей. У нескольких были штуки, похожие на бутылки с зажигательной смесью.
Быстро же они их нашли… Наверное, знали об этом месте, но не ожидали такого поворота.
Кто-то заорал, будто от боли, а на самом деле от ужаса. Это сдали нервы у кондитера-экумениста. Караван-мастер посмотрел на него взглядом, в котором читалось: «Ещё раз пикнешь, пристрелю».
Это подействовало. Пекарь замолчал, быстро закивал, ухватил ружье поудобнее, мол, всё в порядке. Хотя был белый,
