— Это её стихия, однозначно. Как её ушки?
— Спрятались здесь. Говорит, что ни за что не вернётся к вам, а то снова они вырастут.
— Вот, глупая! У нас там и девушки, и парни себе такие делают добровольно, а она стесняется. Ладно, поговорю с ней. Мама, составь нам план действия, куда сходить, что показать детям. И посмотри мультики в каком-нибудь кинотеатре. Какие у вас там есть?
— Только мультики?
— Кино для взрослых — на последний ряд, — засмеялась дочь. — Мы на ночной сходим сеанс. Посмотри, что идёт, ладно?
Петрус слушал их тарабарщину, не всё понимал, но помалкивал. Когда Енка попрощалась с матерью, он привлёк её к себе и понюхал макушку.
— Маньяк… — промурлыкала она.
— У вас, что, для детей и взрослых отдельно кино показывают?
— Есть такое, да. Хотя мультики смотрят все. Они прикольные.
— Йееенааа…
— Ммм?
— А мы туда на сколько дней пойдём?
— Ну… пятница — раз, суббота — два и в воскресение вернёмся.
— Что такое прянница?
— Пятница, дорогой. У нас все недели имеют свои названия — понедельник — означает день после “недели”, то есть воскресения, вторник — просто второй день, среда — середина недели, четверг — четвёртый день, пятница — пятый, суббота — шестой день, но затесалось к нам с другого языка, у них оно означает “покой”*. Наконец, последний день — воскресение. Означает Воскресение нашего Бога, Иисуса Христа.
— Как ты всё это запомнила! Ты у меня такая умная, — он пощекотал её губами за ухом и перетаскивая её из кабинета в спальню.
— Эй! Это запрещённый приём! И я не зря, между прочим, в институте училась, не просто так там штаны просиживала.
— Что ты там просиживала? — в очередной раз хохотнул граф.
— Да всё равно, что, — хихикала в его руках Енка, — в чём была, то и просиживала.
Он неожиданно очень серьёзно на неё посмотрел:
— Леди, я попросил бы вас не надевать ваши те… штаны, в которых вы появились у нас в первый раз. Вы уже замужняя дама, это просто было бы неприлично и скомпрометировало бы вас в глазах общества.
Енка откинулась на подушки и расхохоталась.
— Ой, уморил! Кому мы там нужны! Там хоть во что вырядись, никто и внимания не обратит! — но вдруг резко поднялась, столкнувшись лбом с Петрусовым, так как он как раз наклонялся к ней.
— Ооой! — застонали оба, и фыркнули.
— Ты чего подпрыгнула?
— Да как раз и подумала, в чём мы там будем гулять, чтобы на нас не пялились… Ладно, с мамой ещё обговорим это. Хотя у нас есть три дня, кажется, да?
Он кивнул.
— Ну и отлично!
— Неугомонная! Дай, я уже тебя поцелую! То хохочет, то прыгает…
— Ага, я одна хохочу ту… м-м-м… — Петрус, наконец, закрыл ей рот.
…С мамой Енка поговорила-таки по поводу одежды, только поздно вечером уже. Они тихо хихикали, что-то там долго высчитывали, прикидывали и расстались часа через два.
С утра всё завертелось вверх тормашками — леди пригласила своих портняжек. Они заперлись в комнате Лониэллы и что там происходило, никто н знал, потому что мужчин, даже в виде Мэйнарда, не пускали категорически. Он буянил, кричал, что так не честно! и пытался прорваться через бассейн, но бдительная мама Йена его опередила, просчитав и этот ход — дверь была заперта.
— Мужчины! Какие же вы нетерпеливые и любопытные! Ждите, перед отправлением мы вам всё покажем! — крикнула им леди. — Лучше идите на кухню, к Коллинзу, и напеките вкусняшек. В гости без гостинцев являться не комильфо!
Пришлось смириться. И по её совету отправились к Коллинзу.
— Нас выгнали! — горестно возгласил граф повару. Но тот не сильно проникся. Это было не первое их изгнание, поэтому он сам, не менее горестно вздохнув, поинтересовался:
— Что на этот раз БУДЕТЕ печь?
— Мы??? Коллинз, побойся богов! Что мы там без тебя напечём!
— У меня выходные часы!
— ПлачУ в двойном размере!
Коллинзу это и надо было услышать. Он важно кивнул и пошёл замешивать тесто.
И вот, наступила, наконец, пятница. Дети проснулись в радостном предвкушении. Так как они теперь спали порознь, то Лониэлла, проснувшись, бежала обычно к брату, и они там дурачились с утра. Но в этот день Мэйнард примчался ни свет, ни заря, к ней первым и разбудил, стуча в дверь ногой, привалившись к ней спиной.
— Хватит спать, всё проспишь! Лооонька, открывай!
— С ума сошёл, рано-то как ещё!
— Вы обещали сегодня показать, что делали эти дни! Показывай!
— Вот, туперус, — ворчит вышеназванная Лонька, — это платья! И мы наденем их перед выходом! — она распахнула перед ним дверь. Мэй свалился сестре под ноги. — Проходи. Если так уж хочешь, своё покажу, — она подмигнула братишке, — а мамино увидишь, только когда она наденет его перед выходом. Понятно?
Потирая ушибленную попу, мальчишка уже улыбался во весь рот.
— Ну? Где?
— Глаза закрой, я сейчас пойду в бассейн, там надену и выйду к тебе. Жди!
Он уселся на кровати и закрыл лицо ладошками, считая:
— Раз, два, три, четыре, пять!
Сейчас пойду тебя искать!
Выходи лучше сама!
Я ищу тебя с утра!
Наконец, девочка вошла и он вытаращил глаза…
— Ой… Лонь! Папа тебя не выпустит в этом.
— Выпустит, — не согласилась она, — на маме будет такое же. Ну, почти. У неё без пояска, из-за братика. Или сестрички. А что, некрасиво? — она покрутилась перед ним.
— Красиво, — вздохнул он, — но непривычно. Оно короткое. Хотя, вот эти кружавчики очень красиво тут смотрятся, по низу. И на рукавах тоже. Ну, очень красиво. Лонька! Да ты в нём красавица! Теперь следить и следить за тобой надо!
Она хихикнула в ладошку.
— Зачем?
— Украдут, — со значением сказал Мэй и захохотал.
— Ну тебя, — отмахнулась девочка. — Уходи, я переоденусь.
— Зря. Лучше сейчас папе показаться, иначе его хватит удар, и он не пустит нас никуда.
— Я сначала маме скажу об этом, — недовольно надулась она, — скажет — показать, покажу.
Концерт и показательное выступление по укрощению драконов было чуть позже, после того, как Лониэлла рассказала о том, что сказал брат, а именно — за завтраком. Енка не была Енкой, если бы не продемонстрировала своё новое платьюшко.
Пока она сидела, не особо было заметно провокацию, но, когда поднялась из-за стола… Все сразу подпрыгнули от львиного рыка графа:
