«…Передай Нигилисту, если выберешься… — зазвучал голос Павла. — Отомсти за меня… и за себя… его трубка — семь семерок… не шучу…»
— К этой проклятой запруде наши гнали так, что пар из ушей валил, — продолжал Александр. — Опоздали… черт! — он стукнул кулаками по рулю. — Когда они приехали, там только два отморзка валялись, которых ты напильником расписала… Жалко мужика. А тебя весь день и всю ночь пытались в этих долбанных садоводствах найти…
— Ты мне что, «клопа» прицепил? — поразилась Марина.
— Еще утречком, пока ты собиралась.
— Ни хрена себе — забота!
— Забота, Маруся, это забота.
— Что ж вы меня из-под вонючего Лютика не вытащили? Козла не отогнали? Берию в подвал не посадили? Запеленговать передатчик — плевое дело!
— «Клопик» накрылся, когда ты в ручье искупалась. Дальше мы тебя потеряли. Если б не это…
— А теперь расскажи мне всё. Хватит держать меня за дурочку. Кто ты в мафии Нигилиста — бригадир? Шестой зам?
— Скорее, пресс-секретарь. Прости, я был неправ… — Александр вздохнул. — Но мне сказали, и я молчал. Название «Осиное гнездо» — это так, для прикола, хотели сначала «Гадючником» назвать… Все упирается в строительство терминала. Вице-губернатор отдал землю московскому клану, который посадил его в это кресло. Евгений Петрович проиграл тендер и теперь хочет если не участия в прибылях, то хотя бы подряд. Чтобы объекты терминала строил его «Авторитет». Для того и пытаются свалить Ленского. А с помощью сынка-убийцы свалить «вицика» реально.
— Не валить вы его хотите, а шантажнуть и на крючок посадить. Не надо сладких песен, не люблю попсу.
— Да хоть бы и так. Нам-то с тобой какое дело? Только с этим побегом все пошло наперекосяк… Ох, начудил главврач. Но ничего, еще поборемся…
Проезжали мимо горящих садоводств. Шоссе было в дыму, как в тумане. Александр включил желтые фары, повернулся назад и взял с заднего сиденья банку пива. Жестяную банку…
Марину передернуло.
— Убери, — попросила она.
— В чем трабл? — не понял он. Она показала на банку.
— Да пожалуйста, — он бросил банку назад. — И правда, пить за рулем — себе дороже… Узнаю тебя. Твои милые странности… Чего ты вдруг на пиво взъелась? Чем оно хуже таблеток?
— Не на пиво. На жесть.
Она почему-то вспомнила глаза учителя… Эти глаза постоянно наблюдали за ней — так ей казалось. Как и глаза Федора Сергеевича, — никуда от них было не скрыться…
— Ненавижу искусственность и одинаковость, — пояснила Марина.
— А при чем здесь жесть? — не понял Александр. — Кстати, ты знаешь, что из жести делают кукольную мебель? Из тех самых банок, из которых пьют пиво. В результате изделие стоит гораздо дороже, чем исходная банка. Какая же это «одинаковость»… Ты закуривай, не стесняйся. Сигареты я тебе припас, пошуруй в бардачке. Ментоловые!
— Больше не курю, — сказала она. — И таблеток не пью. Так что шутка про таблетки — мимо.
Он потрясенно покачал головой. Спросил:
— Ты, вообще, как себя чувствуешь?
— Здорова.
— И давно?
— Сутки. Но мы, Сашуля, отвлеклись. Какова была моя роль в ваших играх?
— Отвлекающий маневр. Напустили пантеру на больницу, чтоб они перессались и побежали не в ту сторону… Кто ж предполагал, что маньяк ноги сделает?
Марина изучающее смотрела на Александра. Тот забеспокоился, заерзал в кресле, тоже посмотрел на нее. Она задала главный вопрос:
— Ты знаешь, кто настоящий серийник?
— Ну, не учитель, это ясно… А ты что, знаешь, кто?
— Я — знаю.
Он расслабился. Очевидно, ожидал какой-то изощренной каверзы.
— Вот и хорошо. Я, Маруся, тоже подозреваю, что это Конов. Большего психа в своей жизни не встречал, даже среди пациентов психушек. Теперь-то хрен разберешься… кто виноват и в чем секрет…
— Вы меня использовали, — оборвала его Марина. — Вы подтерлись мной, а теперь кладете на просушку. — Она больше не считала нужным сдерживать клокочущую в ней ярость.
— Меня всю жизнь используют, — пожал плечами Александр. — И что? Результат — практически своя газета, причем, какая! Плюс хорошая машина, хорошая квартира. Лучшая из женщин два года была моей — это уже про тебя. Намек просекла? Я знаю, ты меня не любишь и никогда не любила, но это такая малость в сравнении с общим жизненным покоем и надежностью…
— Я уволилась, — сказала Марина. — И из газеты, и из твоей жизни.
— Все-таки подумай, не руби. Я уполномочен от имени Базарова предложить тебе всемерную помощь в деле разоблачения вице-губернатора. Кое-какие материалы у нас есть, некоторые — весьма острые. Да и Павел завещал тебе отомстить.
— Павел был такой же, как вы все…
Марина внезапно испытала желание схватиться за руль и вывернуть его в сторону обочины. Смысла не было — нигде и ни в чем. Ни впереди шоссе, ни позади. Отчетливо увиделась картина, как они врезаются в дерево… до чего же заманчиво, особенно, если рассмотреть детали… А ведь это острое психотическое состояние, подумала Марина. Самое начало. Предвестие… стоп, стоп, стоп…
— Стоп!!! — крикнула она, еле справляясь с жутким побуждением.
— Что — стоп? — Александр вздрогнул.
— Останови, я выйду.
— Прямо здесь?
— Денег дай. За окончательным расчетом зайду завтра.
Александр, не задавая вопросов, въехал на обочину и встал. Вытащил бумажник и отсчитал несколько тысячных купюр. Это было значительно больше, чем она того стоила. Ухмыльнувшись, она взяла деньги.
— Прощай, — сказала она, аккуратно захлопнув дверь…
…Марина вышла отнюдь не на голом месте. Борясь с желанием врезаться в дерево, она заметила, что мимо пронеслась большая красочная бензоколонка — с магазином и кафе. Этот оазис цивилизации, должно быть, остался сзади метрах в двухстах…
Застегнувшись поплотнее, она пошла к людям.
Четверг, день. НА ИСХОДЕ СИЛ
Отогреваясь в придорожном кафе за чашкой «американо», рассеянно поглядывая сквозь широкие окна на подъезжающие к колонкам автомобили, Марина вдруг отметила краем глаза нечто странное. Открылась стеклянная дверь, с улицы вбежала девочка и встала при входе, не давая двери закрыться. Тонированное стекло повернулось точно к Марине. В зеркальной поверхности отчетливо отражался… Алексей Львовский!
Она быстро огляделась. Никто, кроме нее, ничего такого не видел. Алексей был совершенно гол и отчего-то весел: он лукаво посмотрел на Марину и прижал палец к губам: тихо, мол… А потом в маленький зальчик прошла женщина — именно для нее девочка и придерживала дверь. Стекло вернулось в исходное положение, и Львовский исчез. Женщина с ребенком… это были вдова Алексея и его дочь! Они направились в магазин… Оставив сумочку и кофе на столике, Марина поспешила в зал, чтобы перехватить их при выходе.
