работы подобрать необходимый инструмент и применить его в точности по назначению.
— И если бы я смогла привести к вам Персиваля, то всё бы изменилось? — вкрадчиво, как она надеялась, с мольбой произнесла Элиза.
Глаза Летиции сузились, и в них на мгновение показались нотки подозрения. Будто бы она спрашивала себя, не поспешила ли с последним, решающим ударом. Не получился ли он слишком топорным, и не недооценила ли она собеседницу. Но было поздно, и они обе это знали.
Забавно, но именно мягкость этой женщине удалась более фальшиво, чем желчь.
— Персиваль Болло без сомнений очень занятой человек, — аккуратно начала Летиция. — Он солдат, и никто не может обвинить его в недостаточном рвении по отношению к защите города. Он, и я не побоюсь этого слова, настоящий герой. Мы обязаны ему всем, в том числе и своими жизнями. И я прекрасно понимаю, что он стал таким в том числе и благодаря вам. Так что, будь он с нами — решись он помочь нашему делу, — я бы нашла вам с ним достойное его заслуг применение.
Элиза улыбнулась. Как ни странно, она ни на секунду не сомневалась, что так бы всё и было.
— Что ж, — мягко сказала она, почувствовав вдруг, как напряжение схлынуло. — К нашему общему сожалению, Персиваль не собирается вам помогать. У вас есть только я — никчёмная жена бывшего солдата. У которой нет столь звучного имени, столь яркой истории и столь выдающихся заслуг. Нет его денег, его возможностей. Конечно, это не то, чего вы ждали, но это ровно то, чем нам с вами теперь предстоит распорядиться. Найти, как использовать во благо городу столь никчёмного человека, каким я, без сомнения, являюсь.
— Я так и сказала, дорогая, — раздражённо отозвалась Летиция. — Поэтому мы идём...
— Туда, где вы выставите меня напоказ, словно куклу, повинующуюся прихотям циркача, — оборвала её Элиза. Само собой, не без удовольствия. — Туда, где сможете запереть меня, чтобы люди смотрели и видели во мне вашу безграничную власть. Видели, раз уж даже Элиза Болло — жена прославленного воина, — согласилась на такую работу, то этот город, несомненно в вашем кармане. И, пожалуй, я согласна — это наилучший способ воспользоваться мной, моим именем — ведь, в сущности, что ещё во мне есть. Наилучший способ для вас. Но мне он не подходит.
— Не... подходит? — Вот. Вот так выглядит искреннее удивление.
— Именно, — кивнула Элиза. — Однако это не отрицает моих намерений. Я не соврала вам — ни разу не врала за этот разговор. Я действительно хочу принести пользу. Оливия говорила, что несколько дней в неделю работает в больнице недалеко от моего дома. Знаете, на родном острове у меня был... хм... подобный опыт работы. К тому же, мой муж военный, так что я вполне могу перевязать рану и меня не пугает вид крови. Да, может быть, это не то, что вы для меня спланировали. Но я не сомневаюсь, вы сможете обернуть это в свою пользу и извлечь выгоду. Как бы то ни было, именно в эту больницу я и намереваюсь направиться. И... Дело в том, что мне даже не требуется для этого продолжать этот разговор. Достаточно будет лишь прийти туда и предложить помощь.
Сказав это, Элиза, довольная собой, развернулась, чтобы уйти.
— Миссис Болло, — окликнула её графиня, впервые назвав как полагается. И даже... С уважением? Или воодушевлённой своей дерзостью Элизе это просто показалось.
— Хотите рассказать, как тяжело мне будет там работать и отговорить меня?
Летиция не выказала даже подобия какой-либо эмоции:
— Когда прибудете в больницу... Передайте настоятельнице, что пришли от меня.
— Неужели вы до сих пор полагаете, что без вашего разрешения меня не впустят внутрь?
— Нет, — спокойно ответила Летиция Виндр и жёстко посмотрела на Элизу. — Просто хочу напомнить им, кому они обязаны новыми людьми и деньгами. Должна же я держать их в узде, миссис Болло. Как иначе я смогу помочь городу?
И, оставив за собой последнее слово, она неспешно развернулась и прогулочным шагом отправилась обратно в храм, к мужу. Вместе с ним вершить судьбы таких же маленьких, как Элиза, людей. И совершенно не заботясь, что Элиза о ней думает.
Глава 15. Круги на воде. Часть 1
Когда-то в мире не было ничего кроме бездны. Безжалостной и холодной, словно удар ножом в сердце. Кроме неба. Пустого чёрного неба, безучастного и одинокого. Кроме ночи, непроглядной, тихой, царившей над океаном.
Так продолжалось веками. Так было. Так должно было быть. Но затем мать-Ночь родила девочку. Она назвала дочь Луной. Воспитала её по своему образу и подобию. Научила всему, что знала. И подарила этот мир ей. Мир, а вместе с ним, семена создания — щепотку собственного безграничного могущества, — чтобы дочь могла дополнить этот мир. Завершить.
Спустя века их общий шедевр был закончен. Появился ветер, чтобы гнать волны. Тучи, чтобы наполнять великий бесконечный океан. Молнии, чтобы освещать свои владения. Образовался баланс трёх миров, чарующая гармония. И мать-Ночь наградила Луну за этот ошеломительный успех. Сделала ей подарок, который лишь она могла создать. Сестру-Солнце.
Луна была вне себя от радости. Ждала тот миг, когда сестра подрастёт, и она покажет ей сотворённый мир. Предвкушала, как они будут играть — приближаясь и отдаляясь, разгоняя шторма, объединяя ветер с водой, создавая невиданные цунами или осыпая водную гладь колючками молний.
Но младшая сестра не желала играть с ней. Не испытывала искренней радости при виде волн и порывах ветра. Не находила идеальный баланс этого мира таким же прекрасным, как находила её родня. Луна была опустошена этой несправедливостью. Она плакала, жаловалась матери. Предпринимала всё новые и новые попытки увлечь сестру, заинтересовать. Даже выкрала у матери четыре маленьких семени создания и отдала их сестре, но та лишь устало улыбнулась и спрятала их подальше. Наконец, отчаявшись, Луна попросила мать-Ночь убить сестру-Солнце — создать заново. Но мать отказалась. Лишь посетовала, что решила создать Солнце не по собственному образу и подобию, но оставила часть её фрагментов души и сердца нетронутыми, дала им сформироваться самостоятельно, превратила, как теперь стало понятно, в маленькие изъяны.
И Солнце страдала не меньше своей сестры. Болезненная и слабая, апатичная и вечно уставшая, чувствующая себя неуютно в кругу семьи. Сестра-Луна была прямым продолжением матери-Ночи. Их влекли
