итогах этой ситуации… интересная ситуация складывается, ты мне постоянно врала, а мудак все равно оказался я и мне бы у твоего Маркелова еще и поучиться надо. Я вообще сейчас не уверен, что тогда, у тебя в квартире, когда ты на мне висла в любви признаваясь, ты снова говорила правду. Ты же постоянно лжешь. И часто получается, чтобы выгородить его. И вот докажи мне, докажи, Сонь, что тогда, когда этот урод у салона мне ультиматум двигал… вы же тогда рядом стояли, хуй знает о чем говорили пока мы не приехали, может быть, ностальгия твоя любимая накатила, и все это… это снова ложь, повод меня бросить и с чистой совестью побежать к нему. Ну так ты скажи прямо, хули ты мне тут нотации читаешь?..
Смотрела в его глаза, приподняв уголок губ. Не пытаясь проглотить ни комок в горле, не подавить шум крови в ушах. Пытаясь подавить единственное желание ринуться к нему, чтобы ударить. Наотмашь. Со всей силы, которая сейчас сворачивала внутренности. Душу. Я впервые поняла, что значит выражение «душа болит». Состояние, когда хочется закричать, убежать, спрятаться и со всей пугающей ясностью понимаешь — не поможет и еще не скоро спадет тошнотворная яркость боли, потому что вот этот взгляд, которым на тебя сейчас смотрят, он еще очень долго будет питать боль, будет бередить порезы эхом слов, в которых он уверен, потому что взгляд… почти презрение. А он не понимает, чего ради это все…
Вдох. Глоток. Выдох. Усилием заслон на ощущениях, потому что либо сейчас, либо никогда…
— Если бы этот твой бред был бы реален, — утомленно прикрыла глаза, — я бы была в курсе того, чем он тебя шантажировал, Мар. Ты требуешь от меня не лгать, ты постоянно меня обвиняешь во лжи, а сам?.. — посмотрела на него, приподнявшего бровь, а в глазах снова эта же выражение. — Ты ведь только сейчас мне рассказал все… и все равно не полностью. Чем ты его шантажировал, что Рэм только околонамеками обошелся? Ну же, мы же с тобой начистоту, давай уж до конца.
— И вот оно подтверждение, — в глазах неверие и уже окончательно утверждаемое презрение. Полосующее воющее нутро. — Рэм-Рэм-Рэм… у нас с тобой проблемы сейчас, а у тебя мысли о бывшем?.. Ты вообще понимаешь, что ты делаешь? Что ты говоришь? Я же тебе душу всю открыл, сука… я же тебе такие вещи рассказал, о которых вообще никто не знает… — его кожа болезненно бледна, выдох неровный, и у меня в голове стучит только одно «нельзя реветь, не сейчас!», — ты мне в очередной раз плюнула в душу и снова о бывшем… Ебать, блять… — качая головой, тихо хрипло рассмеялся, взгляд вообще нехарактеризуем, просто полосует сильнее. А я сижу и смотрю, сдерживаясь из последних сил.
Не скажет. Он не расскажет про это, ясно как день. Отвела взгляд, закусывая губы до боли, будто она могла перекрыть ад внутри… И вроде все понятно — он не понимает и не принимает то, почему я считаю его деятельность неприемлемой. Не понимает и не хочет понимать, что он зависим, что он наебывает прежде всего самого себя. Он разочаровал, умом я понимаю, что здесь снова нужно выбирать себя, только на этот раз это сделатьоказалось гораздо болезненнее, как и сосредотачиваться на мысли, что всегда нужно выбирать себя, ибо нихера хорошего не выйдет, когда выбираешь мужика, да еще и заблудившегося в собственной философии.
— Ты мне показал, — кивнула, окидывая взглядом пустые столы. — Рассказал. Я выбор сделала. Не надо было предоставлять это право, если тебе так претит исход, это не очень умно. — Поднялась на неожиданно слабые ноги, а в голове головокружение, будто пьяная. Опьянеть можно и от эмоций, вот что я сегодня еще узнала, помимо значения выражения «душа болит». Узнала… Ощутила. Боковым зрением увидела как тоже встал, и бросила, — ты прав, наверное, по Рэму еще не отболело. Его номер я наизусть знаю, твой нет, тоже показатель. И если сейчас посмеешь вынудить остаться… я не твоя вещь, и я уже научена.
И ментальный контрольный выстрел в голову от его негромкого, равнодушного:
— Да и не думал. Катись.
Обуваясь на пороге, держалась одной рукой за стену. Штармило. Слезы все-таки полились, но открыв, своей ровной интонацией могла гордиться, громко сказав:
— Сил на сведение тату.
— Спасибо. — Так же ровно отозвался откуда-то из глубины квартиры. И добавил, — за эти полтора месяца
Шах.
Бить до слома можно не только физически, но и вот так…
— Радует, что у тебя останутся такие впечатления. Ибо я только зря время потеряла.
И мат.
Я для него, не принявшая его правды, не меньшее разочарование, чем он для меня, заблудившийся в самообмане. Так что… пусть будет ничья.
Хата-хакерский-склад напротив незаперта. Подхватила рюкзак. Включила геолокацию на телефоне, надеясь, что правильно определит адрес. Вызов такси до ближайшего отеля.
В темном салоне никаких мыслей, когда искала ближайший рейс домой. На это раз повезло, вылет буквально через три часа. Смена маршрута на аэропорт.
Ожидание рейса в аэропорту, невкусный кофе на губах и бессмысленный взгляд в окно, в голове трясина, внутри дыра. Это такое странное ощущение, когда ты будто куда-то провалился, будто в другую реальность, вокруг вроде бы жизнь, а ты словно со стороны на все смотришь… безучастно. Безжизненно. Хотя внутри еще слышен скрежет перемалываемых осколков, оседающих колющей стеклянной крошкой на еще кровоточащих ранах.
Я не солгала — я действительно знала номер Рэма наизусть. Мы не один год вместе были, мне пришлось выучить. Вставала с кресла, когда объявили посадку, слушая гудки в мобильном и как только они прервались, тихо произнесла:
— Привет.
— Как ты?.. — спросонья у него немного хриплый голос, но в глубоких переменчивых интонациях отчетливо беспокойство
— Хуево, Рэм. — Искренне признала я, подавив истеричный смешок. — Ты с Викой…
— Расстались, разумеется. — Мягко перебил. Помолчал и тяжело вздохнул, — Софи, я… в ближайшее время тот пост Вики снесут. Извини меня, я не ожидал подобного и…
— Я через час прилетаю, ты сможешь меня встретить?
— Конечно. — Секундная пауза и спокойная уверенность в голосе. Успокаивающая.
— Рэм, ты заберешь меня д… — голос дрогнул и погас. Прокашлявшись, тихо закончила, — домой?..
— Я люблю тебя, Софи. Конечно, мы поедем домой.
Глядя в свое отражение в
