– Что, прямо так и пойдешь? Потная, пыльная и растрепанная? – обвиняющим тоном пояснил свое самоуправство бдительный питомец.
– Таш, я устала. У меня сил нет. Если пойдем мыться и переодеваться, то останемся голодными. Я обратно до столовой просто не доплетусь.
– Ничего, я тебя подтолкну, – не сдался шош, нахально оттесняя меня гравитационным прессом в сторону дома.
– Таш… – взмолилась я. – Гостей же нет. Дьеру не важно, как я выгляжу. А после ужина все равно надо в душ и спать…
Сознаюсь. Преувеличила. Не так уж я и утомилась. Шоши наверняка куда больше, потому что именно они несколько часов подряд носились по площадке. Просто я хотела побыстрее поужинать и сбежать к себе, чтобы как можно меньше времени провести в обществе Дьера. В идеале успеть поесть до его прихода и вообще не пересекаться.
Да, надо отдать Шайхоту должное, с того момента, как мы пришли к взаимопониманию, вел он себя безукоризненно. Ни презрения, ни агрессии, ни угроз. Неизменно вежливый, покровительственный тон. Но я все равно ничего с собой не могла поделать. От одного его присутствия меня бросало в дрожь и накатывала паника. Совершенно иррациональное чувство, разумом я понимала, что с его стороны опасаться мне больше нечего. И все равно старалась держаться подальше. А сегодня вот… заигралась. Не уследила за временем.
– Нет уж! Это у вас, землян, за стол положено грязными садиться, а мы существа чистоплотные! Топай давай, – категорично припечатал питомец.
Впрочем, в его голосе была слышна лишь добродушная насмешка, и потому я даже не подумала обижаться. Ведь и он на меня не обиделся, когда я призналась в том, кем являюсь на самом деле. Хотя, конечно, отреагировал своеобразно. Сначала посмотрел недоумевающе. Потом уточнил: «Кто еще знает?» Скривился, услышав ответ, и пробормотал: «Ох уж эти женщины…» Пока я с тревогой ждала вердикта, шош пару раз обошел меня кругом, словно изучая заново. В итоге сам себе фыркнул: «Да какая, собственно, разница?», сел передо мной и приказал: «Рассказывай». А я-то переживала…
– С чего ты взял? – не сумела удержаться от улыбки, послушно меняя траекторию, поскольку выбора он мне не оставил. – Про грязь.
– Так это по одному только именованию сразу понятно. Земля же! «Грязь» то есть. Там, похоже, вообще приличных мест не существует, раз всю планету так назвали. А то, что распространено повсеместно, обычно возводится в культ – такова уж психология разумных существ. Только ты, Медея, свои земные привычки, брось. Здесь тебе не там.
– Ты преувеличиваешь, – хихикнула я, представив, какую картинку он себе вообразил. И демонстративно мечтательно, чтобы чуть подразнить, пояснила: – На Земле есть очень много красивых мест. Леса. Горы. Моря. Снежные долины…
– Хочешь вернуться? – фыркнул Таш.
– Нельзя мне возвращаться. Я же тебе говорила…
Вся веселость улетучилась мгновенно, в горле встал ком. Последнюю фразу я даже договорить не смогла. Слишком уж болезненной с некоторых пор стала для меня эта тема.
Уловив перемену настроения, шош ускорился, обогнал меня и остановился, перегородив путь. Привычно ткнулся носом в ладонь, заставляя погладить загривок.
– Медея, не накручивай себя, – попросил миролюбиво, с невероятной легкостью правильно определив истинную причину моего состояния. – Я в хозяине уверен. Он от тебя не отвернется. Не бросит. Не предаст. Не убьет. И угрожать не будет, чтобы убедиться, что ты не шпионка… Граш! – выругался, не сдержавшись. – Не надо было мне тебя одну с Дьером оставлять! Подозревал же, что хорошо это не закончится, особенно когда Хас, по его приказу, звуконепроницаемое поле поставил.
– Приказу? Я не помню, чтобы Дьер что-то говорил.
– Приказы, Медея, отдаются не только словами, но и смысловыми жестами. В случае реальной опасности на речь может банально не хватить времени.
– А жесты, они, как язык, универсальны?
– Нет. У каждой пары свой. Так легче скрыть намерения и в бою больше непредсказуемости, а это всегда дает преимущество.
– Но ведь сейчас мирное время. Амиотов больше нет, между собой рарки не враждуют, с другими расами не пересекаются. Почти. А ты говоришь «бой».
– Бои бывают разные, – наставительно просветил Таш. – Иногда мирная жизнь пострашнее реальной схватки.
В этом я с ним была солидарна, учитывая, что оружие рарки носят с собой постоянно и в ход пускают не особо раздумывая. И с радостью согласилась, когда шош предложил придумать несколько условных знаков для нас с ним. Личных!
В общем, из дома обратно к столовой я шествовала не только экипированная в чистое платье, но и вооруженная арсеналом из четырех, как их назвал Таш, «базовых» жестов. И, судя по настрою питомца, в ближайшем будущем он точно расширится! Осознание этого воодушевляло.
Правда, хватило его ненадолго. Едва я увидела сидящего за столом дагона, хорошее настроение тут же схлынуло, уступив место привычной настороженности и легкому унынию. Ужинать нам придется вместе.
Дискомфорт, видимо, ощущала не я одна. Мужчина коротко на меня взглянул, молча кивнул, приветствуя, и продолжил есть, думая о чем-то своем. А вот шоши активно вели диалог, не обращая внимания на установившееся между нами напряжение.
– Медея, передай тарелку с вальесой!
– Хас, нельзя ли повежливей? Мог бы своего хозяина попросить.
– Ей удобнее, она ближе сидит.
– Не ври, расстояние одинаковое.
– Разное! У меня отличный глазомер! А раз не веришь, пусть Медея сама измерит и скажет…
– Отстань от девочки! Дай ей спокойно поесть! И так на прогулке загонял.
– Подумаешь, пару раз попросил мячик бросить!
– Ты забыл сказать «десятков».
– А я на цифрах не зацикливаюсь, когда провожу время в приятном обществе.
– Раньше ты не считал Медею достойной.
– Не Медею, а Дею. Не надо путать вальесу с сеном.
– Ну да, одно дело общаться с умной землянкой, и совсем другое – с круглоухой дурочкой. Это ж надо до ее уровня опуститься!
– Язви, язви. Посмотрим еще, что твой хозяин скажет, когда вернется и все узнает…
– Это невозможно! – не выдержал Дьер, бросая вилку на стол и отодвигая тарелку. – Теперь я понимаю, какое счастье слышать только одного шоша… Медея, как ты столько времени это терпела? Еще и вид сохраняла невозмутимый.
– Иногда было сложно, – признала я, вынужденно отвечая на вопрос. В том, что Дьер не удержится и испробует на себе действие настойки, я ни на мгновение не усомнилась, еще когда о своем общении со старостой рассказывала. Очень уж горящий был взгляд у дагона.
Продолжила ужинать, надеясь, что рарк уйдет, но он продолжал сидеть, наблюдая, как я ем. То есть пытаюсь есть. То есть давлюсь и…
– Я пойду, наверное, – тоже отодвинула тарелку, поднимаясь.
