же и засыпало!
– Дык… я… м… н… а как же? – сипел Митька, пытаясь выдернуть клюв из моей ладони.
– Слушай, парень, Яга меня предупреждала, что петушиного крика вся нечисть боится. Для того тебя из человека бесполезного такой нужной птицей и сделали. Но ради всего святого – не ори ты по каждому поводу! Будет серьезная опасность – всегда пожалуйста… Дери глотку от всей души, я же тебе еще и спасибо скажу. Но, пока не просят, молчи, как… как… как селедка под шубой!
– Слушаюсь, батюшка сыскной воевода!
Таким образом мы дошли до дворца без малейших проблем. Острые шипы на воротах нацелились было в нашу сторону, но Митька отважно набрал полную грудь воздуха, и… металлические убийцы безропотно отступили, не дожидаясь петушиного крика. Вплоть до самого тронного зала нам поперек дороги становились разномастные уроды, плотоядно обнажавшие страшные зубы, но, видя у моего колена гордого деревенского петуха, тут же меняли угрожающие оскалы на гостеприимные улыбки. Кощей Бессмертный, одетый в подобающее случаю облачение (царственные доспехи из вороненой стали европейского фасона), поглядывал на нас сквозь прорези забрала. Его глаза отсвечивали неестественно синим. Рядом стояло штук шесть длинноволосых чудищ, более всего напоминавших толстых, небритых геологов с отродясь не стриженными ногтями.
– Ха-ха-ха! – театрально рассмеялся хозяин дома. – Вот он, враг докучливый, Никитка из уголовного розыска… сам пожаловал! За отвагу твою беспримерную одарю тебя смертью страшной, но милостивой. Эй, вурдалаки мои верные…
– Митя, – ровным голосом попросил я, – кукарекни дяде.
– Не надо! – Кощей мгновенно поднял руки вверх, потом вспомнил, кто он есть, и сделал вид, что просто потягивается. – Да шучу я, щучу… не видно разве? Че сразу кукарекать-то? До петуха сам додумался али подсказал кто?
– Баба Яга посоветовала, она у нас в отделении экспертом-психоаналитиком подрабатывает.
– Вот чертовка старая, – сплюнул Кощей, – неймется же бабе! Давно ли в глухом лесу, в избушке на курьих ножках, проживала, царевичами-королевичами да Иванами-дураками питалась. А как готовила, как готовила… Пальчики оближешь!
– Вы тут на нашу бабушку не наговаривайте, – неожиданно подал голос мой петух, – она у нас хорошая!
– Ох ты ж… Это кто у меня тут разговаривает? А ну, дай погляжу… я-то думал, птица неразумная, а тут человек заколдованный. Хочешь расколдую?
– Не хочу, – допетрил Митяй, прячась за мою ногу. – Мы люди подневольные, нам без приказу начальства никак нельзя.
– А ты хитер… – начал было Кощей, но я решил вмешаться:
– Может быть, все-таки перейдем к делу? У меня не так много свободного времени.
– Ладно, участковый… пока на твоей стороне счастье, но смотри – на узкой дорожке нам двоим не разминуться.
– Это угроза?
– Понимай как знаешь… Ну, пойдем, о делах поговорим в моем кабинете, без лишних свидетелей.
Я пожал плечами. Кощей встал с трона и, скрежеща на ходу, как несмазанный трансформер, жестом пригласил нас следовать за собой.
– Садись, сыскной воевода, петух пускай за дверью подождет. Когда пахан с начальником разговоры перетирают, петухам да вертухаям рядом не стоять!
– Боюсь, вы нас не поняли, – чуть улыбнулся я, – Митя – младший сотрудник нашего отделения, а петухом он является временно, только сообразно криминальной обстановке. В иных случаях он – обычный человек, работник милиции с нормальной, здоровой ориентацией. Так что попрошу все намеки на слово «петух» в тюремном жаргоне впредь не употреблять. Они оскорбительны и абсолютно беспочвенны.
– О чем это вы, Никита Иваныч? – простодушно шепнул Митька.
– Потом объясню…
– Я вас понял, – медленно протянул Кощей, разочарованно приподнимая забрало. – Не знал, что тут может быть столько пыли из-за чести мундира. Не возражаете, если закурю?
– Ради бога.
Он поморщился, словно я сказал нечто непристойное, достал длинную голландскую трубку, набил черным табаком, зажег от собственного горящего пальца и пустил вверх густые клубы вонючего зеленоватого дыма.
– Значит, о деле… А ты не дурак, участковый.
– Спасибо, вы тоже не так просты, как хотелось бы.
– Почто напраслину возводишь? Злодеи мы и есть, как на роду написано, а только скрывать нам нечего…
– Мы болтаем не более получаса, – сощурился я, – а вы за это время уже успели сменить минимум три разговорных манеры. То ведете себя как матерый уголовник с сорокалетним стажем, то как беспощадный, но недалекий отрицательный герой русских сказок, то как интеллигентствующий гангстер в романах Марио Пьюзо… Если все это лишь с целью подобрать ко мне ключик, то мы бесполезно тратим время. Я приму вас любого. Мне совершенно наплевать, кого вы изображаете, пока мы поддерживаем условия взаимовыгодного партнерства. Вы ведь за этим меня приглашали?
Какое-то время он молчал, сосредоточенно глядя в угол и нервно посасывая янтарный мундштук.
– Хорошо, Никита Иванович, давай без околичностей. Дело вот в чем… Я все Лукошкинское государство в своей зоне влияния числю. Злодеев крупнее и сильнее меня – для вас нет. Мелкого жулья везде полно, но и от их трудов копеечных я свою долю во всем иметь буду. Соперники мне ни к чему. Да и тебе, если вдуматься, тоже… Пока я один есть, со мной и бороться проще. Другое дело, что одолеть меня тебе жил не хватит. Но – вот он я, враг всей твоей милиции, и в лицо тебе это говорю. Ты меня знаешь, я – тебя, мы с тобой наравне. Зачем же нам еще эти иноземцы?
– Расскажите поподробнее, кто именно?
– А ты не знаешь?!
– Мне известно лишь, что некие силы, обосновавшиеся в немецкой слободе, в ближайшем времени готовят некое магическое вторжение. Черная месса, пустующий храм, упыри, непонятные мухи… Речь идет о вызывании в наш, русский мир какого-то европейского демона?
– Да не какого-то, а великого Вельзевула – Повелителя мух! – в сердцах вскричал Кощей, решетчатое забрало с лязгом рухнуло к подбородку. – Это же по силе и мощи младший
