Но он смог.
— Цветы! Цве-ты! Цве-ты!
Алебардщики затрещали опять. Но трещали не все, более того, они один за другим опускали оружие, а рев толпы нарастал.
Лош поморщился, а потом приказал:
— Взять и ее, и выкуп.
Четверо стражников с секирами поспешили ко мне. Я застыла, вперед выскочил Этьен. Прыгнул, покатился как акробат и поднялся со шпагой в руке.
Не люблю эти мужские прибабахи с оружием. Но как-то сразу сообразила, что ему гораздо проще, чем этим недотепам с длинными древками. Двое упали ранеными, третий был обезоружен Крошкой, молча прыгнувшей вперед, четвертый благоразумно отступил сам.
— Цветы — выкуп! — раздался новый выкрик с помоста. На этот раз Лирэн не смог сдержать стон. — Цве-ты — вы-куп!
— Цветы — выкуп! Цве-ты — вы-куп! — повторила площадь — на этот раз еще громче и слитней.
Народная поддержка пришлась вовремя. Незадачливая арестная команда отступила. Шеренга алебардщиков присела на колено, положив оружие на брусчатку. За ними стояла шеренга стрелков с мушкетами, пищалями, или уж не знаю, как назывались эти свинцовники. Но Лош не отдавал приказа. Или он хотел взять нас живыми, или понимал, что находится на линии огня и первые пули достанутся ему.
Мерзавец не терял самообладания. Что-то приказал подбежавшему курьеру. Несколько секунд спустя над площадью резко взревели трубы.
Народ притих и в полутишине раздался голос судьи:
— Показать выкуп!
— Показать выкуп! — повторили клакеры, на этот раз дружно.
Все хотели увидеть живые цветы. И несколько секунд спустя орала вся площадь.
— Поднимите корзину! — громко и отчетливо сказал Нико. — Пусть они увидят!
Алиночка, не надо бояться! Надо поднять над головой эту тяжелую корзину. И не дрожать оттого, что половина стволов смотрят на тебя, а вторая — на Нико.
Маленький принц поднял правую руку…
Дура! Везучая дура! Бывает же — вызвала лифт и вспомнила, что забыла в квартире телефон. Вспомнила у лифта, а не у стойки регистрации в аэропорту.
Так и сейчас, в последнюю секунду я вспомнила, как после неудачного опыта в подземелье опять завязала корзину, чтобы не просыпались драгоценные луковицы на очередной невидимой колдобине. И развязать нет ни времени, ни сил.
Кинжал. Нож. Скальпель — вот что нужно.
Я не поняла, сказала это Этьену или нет, но он протянул мне какой-то вспомогательный клинок, короткий, не длиннее ладони, но тяжелый. Впрочем, какое это имеет значение. Важно, что одним вспарывающим ударом я разрезала полотно будто торт. Оглянулась — Этьен отошел — и, не выпуская ножа, подняла корзину.
Нико так и стоял с поднятой рукой. Секунда — и я увидела искры, исходящие из его ладони, услышала то ли заклятие, то ли песню.
Сработает? Или опять пепел?
Я даже не сразу поняла, что произошло, — смотрела в пыльный бортик корзины. Потом чуть вытянула руку вперед…
Над моей головой вытянулись высокие стебли. Секунда — и раскрылись яркие бутоны, красные и желтые.
— Цветы! — раздался чей-то дико-восторженный крик. — Воздух!
Толпа не успела повторить, как я услышала приказ Лоша:
— Арестовать всех. При сопротивлении — убить!
Вот подлец. То ли боится, что его застрелят вместе с нами, то ли хочет сохранить цветы себе. Боится! Он всегда боится. Всех боится. Ему очень-очень страшно. Его жизнь — это страх. Как же ему плохо-то…
Но при этом, хотя губы четко выговаривают приказ, глаза, как и глаза всей площади, смотрят только в одну точку — на корзину с цветами. И зрители, и стража, и ее командиры.
Я спиной почувствовала движение и угадала — Нико. Он король и у него есть магия. Он вобрал в себя огонь. И ему угрожают. Нет, не надо!
И я мгновенно поняла, что сделаю сейчас. Не опуская руки, передала корзину Терсану. Тот и без приказа поднял ее, еще выше, чем я.
А сама я шагнула к господину Лошу, поймала его взгляд и улыбнулась. Чему? Ну…
— Хочешь перестать бояться? Хочешь? — спросила почти одними губами.
Странно, вокруг шумела толпа, за спиной лязгало железо, между лопаток давил тяжестью взгляд маленького принца, голоса сливались в грозный гул, а мой вопрос прозвучал необыкновенно четко, хотя и негромко.
По-моему, в этот момент я немного сошла с ума. Честное слово, ни до, ни после я такого не чувствовала. Нет, никакого «моим телом руководил кто-то другой». Ничего подобного. Это была я, и я понимала, что делаю. И что собираюсь сделать. Потому что никто другой, кроме меня, сейчас это сделать бы не смог.
А господин Лош, он, кажется, тоже не осознавал, что происходит. Но у него расширились зрачки. Он не сделал ни единой попытки отступить, отдать приказ стражникам вокруг, просто стоял и теперь смотрел не на цветы, а на меня остановившимся взглядом.
— Хочешь? — еще раз спросила я, подойдя вплотную.
И он кивнул. В этот момент на площади словно не осталось больше никого, только он и я. Только несчастный мальчишка, который так боится жить, что убивает. И я. Я. Я знала, что делать. Для начала — просто обнять и спрятать от этого бесконечного страха.
Сзади на шее, в основании черепа, есть одна точка. Такая как бы ямочка, мягкая и беззащитная, обычно всегда прикрытая волосами. Если обнять человека обеими руками и погладить по голове, а потом… потом воткнуть туда короткий и острый клинок, человек даже не успеет ничего понять.
Такой клинок, какой по-прежнему был зажат в моей правой руке.
Когда-то у меня был роман с мальчиком-медиком, он еще всерьез увлекался восточными единоборствами. Тот парень показал это местечко и рассказал, что обычный человек не может убить другого просто так, это очень трудно. Но когда втыкаешь острый предмет сюда, причем даже неглубоко, все получается легко и безболезненно. И даже крови нет. А клинок входит так мягко, как в масло, почти без усилия…
Мамочки!
Я выпустила из своих рук обмякшее тело и шарахнулась назад, налетела на ступеньки, согнулась в приступе дурноты и упала. Что я наделала?! Что я только что… как?!
Ближайший стражник опомнился от шока быстрее всех, вытаращился на мертвое тело возле паланкина и заорал. А потом рванул на меня, занося оружие. И остальные опомнились, нацелив на нас огнестрелы…
— Я ветер этой земли!
Почудилось или нет? Не почудилось. Я ощутила, как и без того неслабый ветер собирается в единое целое, сгущается, набирает силу. Будто я упала под заряженной пушкой.
Шеренга врагов уже была в пяти шагах: алебардщики, за ними стрелки.
И тут сверху, наискосок, ударил мощный воздушный кулак. Я ощутила его страшную силу, хотя он пронесся надо мной. А тех, кто наступал на нас, просто смело. Люди, алебарды, ружья, паланкин — все полетело назад, мешаясь в единую свалку.
