Все его звонки ей, даже тот мемокуб — все это было настолько личным, настолько бессмысленным.
«Ведет себя почти как отвергнутый мужчина», — подумал Рорк и, устав стоять в пробке, начал маневрировать, выискивая путь покороче.
«И этот его последний звонок», — думал он, поворачивая к отелю.
Тот последний полный ненависти звонок: копы от него всего в квартале, все его мысли должны были быть о том, как скрыться. Звонить Еве было полным сумасшествием, глупее не придумаешь. Главное всегда — спасти собственную шкуру, кому как не Макквину было это знать. Хочешь поддразнить противника — Рорк никогда не понимал, какой от этого прок, — дразни с безопасного расстояния. Но рисковать звонить ей, когда знаешь, что копы всего в квартале от тебя, что звонок пройдет через их оборудование, что они переключат на нее и смогут отследить, откуда идет сигнал. Это…
Внезапная мысль поразила его, словно удар в сердце. Звонок прошел через их оборудование — тогда, когда Ева говорила с Макквином из их номера — Риккио переключил звонок на нее. Сигнал можно было отследить.
Рорк выпрыгнул из машины, даже не доехав до входа в отель, на бегу выхватил телефон. Набрал ее номер и попал на автоответчик.
— Сэр! — крикнул вслед ему швейцар. — Ваша машина…
— Вызывайте полицию, — приказал Рорк, добежав до поста охраны рядом с лифтами. — Лейтенанта Риккио. Немедленно! И группу быстрого реагирования в мой номер, в полной боевой готовности. Быстро, дьявол вас всех подери!
Вскочив в лифт, он вытащил из потайной кобуры за поясом шокер.
Вместо молитвы Рорк снова и снова повторял про себя одно-единственное слово.
Ева.
* * *
Ева закричала. Боль была настолько сильной, настолько всепоглощающей. Он ударил ее, еще и еще, и навалился на нее, прижав всем телом. Там, где, знала, он хочет ворваться в нее, терзая, раздирая на части. Опять.
И на этот раз он ее убьет. Она поняла это по его глазам.
Глазам ее отца.
— Вот так, вот так, кричи. Никто тебя не услышит. Кричи, пока я тебя трахаю. Вот так, вот так, — он разодрал ее одежду. — Сначала я тебя трахну, а потом убью. Ну и кому из нас на этот раз повезло, а, сучка? Кому повезло?
— Пожалуйста, не надо! Мне больно!
— Давай, умоляй меня, — тяжело дыша от возбуждения, сказал он. — Плачь, как маленькая девочка. Как плохая девочка.
— Я буду хорошей девочкой! Не надо, пожалуйста, не надо!
Он снова ударил ее, и в глазах у нее все поплыло. Озверев от боли и ужаса, она вцепилась в него голыми руками, изо всей силы впилась ногтями ему в лицо. Он заорал и отпрянул.
В ее воображении ей показалось, что он вошел в нее, в реальности он схватил ее за шею и стал душить.
Свободной рукой Ева в отчаянии принялась беспомощно колотить по полу — и нащупала рукоять.
Она обрушила нож на него и почувствовала, как теплой струей брызнула на нее его кровь. Задыхаясь, кашляя и давясь, она снова и снова била ножом.
Освободившись, каким-то чудом освободившись, она поднялась и села. Одна ее, раненная, рука беспомощно болталась, вторая, сжимавшая нож, была занесена над ним.
— Ева!
Сердце Рорка остановилось. После он думал, что на какое-то мгновение от невыносимой радости — она жива — и невыносимого ужаса от того, что он увидел, ворвавшись в комнату, сердце его просто остановилось.
— Ева!
Она рывком обернулась к нему, лицо ее было покрыто кровоподтеками, глаза, такие родные, были глазами дикого зверя. Верный до последнего кот, как и прежде, сидел рядом и терся мордой о ее окровавленное бедро.
Рорк сделал шаг к ней. Она оскалила зубы и издала похожий на шипение звук.
— Я знаю, кто ты. Ты — лейтенант Ева Даллас.
На этот раз Рорк действительно молился, умолял, чтобы ему не пришлось стрелять в нее, чтобы ее спасти.
— Посмотри на меня. Посмотри. Он больше не сделает тебе больно, Ева. Ева Даллас, лейтенант Ева Даллас. Это ты. Это то, кем ты стала. Ева. Моя Ева.
— Он вернулся.
— Нет, не вернулся.
— Он сделал мне больно.
— Я знаю. Больше не сделает. Ева, реальность — это я. Реальность — это мы с тобой.
Если бы она воткнула в него нож, ударила его, она не смогла бы с этим жить, никогда не оправилась бы от этого. Они бы победили — ее отец, ее мать, это истекающее кровью жалкое подобие мужчины.
— Это — Айзек Макквин. Это не твой отец. Ты не ребенок. Ты — лейтенант Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка Ева Даллас. Лейтенант, вы должны взять арестованного под стражу. Вы должны доделать свою работу.
— Работа, — выдохнула сквозь слезы Ева. — Больно, мне больно.
— Я тебе помогу. — Рорк медленно, не спуская с нее взгляда, опустился по другую сторону от бесчувственного Макквина. — Ева, я люблю тебя. Верь мне. Отдай нож, — он мягко накрыл своей ладонью пальцы, сжимавшие окровавленную рукоять.
— Рорк.
— Да, я здесь. Давай, Ева, отдай мне нож.
— Забери. Пожалуйста, забери его. Я не могу разжать руку.
Рорк раскрыл ее дрожащие пальцы и отбросил нож в сторону.
Он потянулся к ней и притянул к себе как раз в тот момент, когда в номер ворвалась группа быстрого реагирования. Рорк механически бросился отдавать приказы и вдруг понял, что скомандовал первое, что пришло ему в голову: «Его в наручники, ей — „Скорую“», — а вовсе не то, что на самом деле нужно было Еве.
— Бегом в номер пятьдесят семь ноль восемь, доктора Шарлотту Миру сюда. Пошлите за ней человека, скажите, лейтенанту Даллас нужна ее помощь, пусть захватит свою аптечку. Остальные — вниз, ждите, когда прибудет полиция.
Рорк поднял ее на руки, отнес и положил на кресло-кровать, и кот тут же запрыгнул на нее и устроился на ее коленях.
— Не надо, — произнесла она, когда он попытался его согнать. — Он спас мне жизнь. Он спас меня. Ты спас меня.
— Ты сама себя спасла, мы просто помогли. Дай осмотрю твою руку.
— Сломана?
— Нет, детка, ничего не сломано, просто вывих. Знаю, больно.
— Не сломана, — Ева закрыла глаза и, дрожа, вздохнула. — На этот раз не сломана. Я хотела его убить, — сказала она, взяв его за руку здоровой рукой и добавила, сжав зубы и силясь говорить, думать, не обращая внимания на боль: — Но не смогла. Ты должен это знать.
— Это не важно, — сказал Рорк, коснувшись наливающегося кровью синяка у нее на скуле. — Давай дождемся Миру.
— Нет, важно. Я не смогла этого сделать. Внутри меня было что-то — да, вроде как сидело внутри. Девочка. Она кричала. Но я тоже там была. Я. Словно я разрывалась между двумя людьми. Не знаю, как это объяснить. Я не смогла его убить, но и нож отпустить не могла. Пока ты не пришел. Пока не дотронулся до меня. Рорк, я не могла его убить, но и пошевелиться тоже не могла, не могла закончить работу, как надо, пока ты не пришел.
