чего ты хочешь? – Михаил явно не понимал намеков.
– Я хочу стать частью твоей жизни, – твердо ответила Ольга. – Я не могу взять у тебя что-либо важное для тебя, это было бы неправильно. Но если все мое будет отчасти твоим, а твое – отчасти моим, то вопросов больше не будет, правда?
Михаил надолго умолк. Так надолго, что Ольга уже была бы рада, если бы он просто отказался – но он не отвечал на ее робкие вопросы.
А потом – гораздо поже, когда ответ уже не казался столь важным, сказал:
– Я согласен. На колено встать не могу за неимением колен, цветов дарить не буду, твою маму на свадьбу тоже не позову. Но мои четыреста восемьдесят два рубля с этого мгновения – твои четыреста восемьдесят два рубля, и можешь брать из них любые восемнадцать, когда нужно – спросив, правда, перед этим меня.
Как ни странно, оказалось, что симбиоз – вряд ли это можно было назвать настоящей семейной жизнью – выгоден им обоим.
Михаилу постоянно требовалась помощь, которую он раньше по разным причинам просить не мог, а теперь спрашивал регулярно – и Ольга, понятное дело, ему не отказывала.
Он много рассказывал, показывал, как именно готовит квантовые компьютеры к переходу сознаний с Земли. Он открыл для Ольги доступ к своим наработкам – там и впрямь был лазер, но до готовности ему не хватало еще многого.
Там было множество и других приспособлений. Кроме графитовой линзы было две композитных, кроме того, была маленькая радиационная печь для работы с изотопами, и вообще Михаил оказался настоящей сокровищницей, на изучение которой у Ольги ушло немало времени.
Ни одно из перемещаемых с Земли сознаний не приживалось. Никто не проходил этапа самоосознания. Михаил по этому поводу очень переживал, а Ольге переживать было некогда.
Осваиваясь с мужниным приданым, она постепенно все больше вспоминала из прошлой жизни, и однажды пришла к Михаилу с новым странным предложением.
– А знаешь, чего нам не хватает для того, чтобы стать полноценной семьей?
– Пары грамм платины и немного циркония? – мгновенно ответил Михаил.
– Думаю, нам нужен ребенок.
Он согласился не сразу, и внес множество изменений в конечный план. Они создали квантовый компьютер – такой же, как для каждого потенциального новичка в этом краю вселенной, только гораздо лучше – выверен-нее и качественнее.
Затем подобрали два излучения – высокочастотное и низкочастотное, ровно между своими излучениями – и постарались через модуляции передать все самое лучшее, что знали сами об этом мире – и все самое важное, что смогли вспомнить из прошлого.
Потом Михаил запустил квантовое устройство, и оставалось только ждать. В отличие от остальных – тех, которые запускались модуляциями с Земли – этот компьютер хранила в себе Ольга. Ей нравилось ощущение странного движения, отчаянного поиска себя – нового существа.
Она перестала охотиться на частицы, и все время посвящала оптимизации себя, перестройке структуры. Нередко она ловила себя на том, как тихо рассказывает глупые странные истории из прошлой жизни или даже из этой – наращивая на них удивительные подробности.
Ольга разговаривала с нерожденным еще ребенком.
– Да он, может, еще и не осознает себя, – сказал однажды Михаил, и после этого получил самую страшную семейную сцену, какую только можно представить в этом конце вселенной. – Да я не это имел в виду! В конце концов, из таких как мы осознает себя меньше одного процента!
Время шло, ничего не происходило. И была бы воля – Михаил давно бы забраковал этот вариант и создал следующий, но воля была не его. Ольга вложила в будущего ребенка слишком много себя, чтобы просто так от него отказаться.
Не рождается? Ничего страшного. Никто ведь не знает, сколько времени требуется таким детям. Это там, в прошлом мире достаточно было девяти месяцев, а здесь и время течет по-другому, и условия не те.
Иногда – не так уж редко – Ольгу посещали страшные мысли, что все напрасно. Но в такие мгновения она заглядывала внутрь себя, видела маленький, работающий квантовый компьютер и успокаивалась.
Все будет нормально. Все будет хорошо.
И однажды, однажды внутри раздалось:
– Мама?
Дмитрий Самохин
Ирина Лазаренко
Раз-два, Красота придет за тобой!
Вчера Иван Грозный убил своего сына. Наутро сын ожил и потребовал денег на комиксы.
– Какой же ты утомительный, Кощеюшка, – вкрадчиво проговорил Иван и будто бы невзначай сделал шаг в направлении фонтана с живой водой.
Но Кощея такими маневрами давно уже было не провести, он мигом сиганул в окно и, судя по мявкающему звону снизу, вступил там в бой с кототой. Кототы в это время года частенько приходили страдать в кусты битого стекла под теремом.
Кощей уже почти одолел кототу, когда небо над ними задрожало и в обморок упало, хотя был не сезон. Сначала показалось – показалось, но потом в подвалах взвыли желейные мишки, и всё вокруг замерло, даже мама Мура перестала воспевать котлеты из морского окуня с капустой.
Земля задрожала не в такт с небом, но падать ей было некуда, потому земля подпрыгнула, и из недр появилась она: радужная поляна с сумрачной жертвенной плитой, источающей запах ванильного зефира.
Кощей, оставив в покое основательно обглоданную кототу, поспешил убраться подальше, чтобы всё хорошенько рассмотреть, а котота со звенящим мявом оседлала подвернувшуюся хохотучу и взмыла на высоту бреющегося самолёта, судорожно отращивая новые уши.
На жертвенник рухнуло нечто мясистое, в волосах и с тощими ногтями. Горизонт окрасился в цвет оскаленных зубов невероятной красоты.
– Это что? – рявкнул прекраснейший голос, от которого осыпались капустные листья в ближайших огородах. – Бронзат? Пересадка жопы на лицо? Оранжевый нос и розовые щечки?
С алтаря раздался визг.
– Ну и фифа, – с одобрением выругалась мама Мура и оперлась руками на бока.
Ветер цвета свежей соли рванулся, подхватил неведомую Фифу, и та, обвязавшись блестящими лентами из собственного крика, исчезла в очаровательной раззявленной пасти.
– Определенно, это была моя жертва, – одобрительно прохрипел чарующий голос, и гигантская пасть изящным веером выплюнула ногтевую шелуху.
Желейные мишки взвыли, радужная поляна хрюкнула и стала понемногу отползать.
– Ты гля, – со значением протянула ноги мама Мура, – что-то новенькое. Такого еще не было. Новый мир притянула, сталбыть. Теперь мы насмотримся на всякое, глаза б мои не глядели!
И мама Мура опустила на нос розовые очки.
Из ниотвсюду разнесся лязг расстроенных струн, и в город на роялях вплыли викинги-букмекеры под предводительством Харальда Блютуза. Кощей присвистнул, схватил подвернувшуюся хохотучу и полетел
