class="p1">Одну из главных причин кризиса в духовной сфере нестяжатели во главе с Нилом Сорским видели в монастырском землевладении, которое превращало монастыри в вотчины, где заботились о материальном достатке и в меньшей степени о духовном окормлении монашествующих и мирян. Иосиф Волоцкий, напротив, утверждал, что монастырские земли только укрепляют роль, положение и влияние Русской православной церкви в обществе и государстве. Земельная собственность монастырей – фундамент их социальной миссии.
Своя правда была как у Нила Сорского, так и у Иосифа Волоцкого. После удельной разобщенности и вольницы было необходимо стянуть русские земли в единое, а главное, в управляемое целое. Иван III решал эту задачу через всеобщность служения и тягла в государственной жизни, а Иосиф Волоцкий – в религиозно-духовной. В этом настоятель Иосифо-Волоцкого монастыря видел призвание церкви – орудие Бога на земле.
На первый план Волоцкий выдвинул идею социального служения, которая была сформулирована еще родоначальниками русского монашества – святыми Антонием, Феодосием, Сергием Радонежским и другими великими подвижниками. Однако, если у них социальное служение было сопутствующим задачам духовно-нравственного совершенствования монахов и духовного учительства мирян, то у Иосифа Волоцкого социальное служение становится призванием церкви и монастырей.
Классик истории церкви и русского богословия Г. Флоровский писал: «Своеобразие Иосифа в том, что и саму монашескую жизнь он рассматривал и переживал, как некое социальное тягло, как особого рода религиозно-земскую службу»[695]. Иван III строил служилое государство, а Иосиф Волоцкий вместе с ним стал строить служилые церковь и монастыри, в стенах которых все обязаны нести свое тягло. Отсюда его приверженность к строжайшим монастырским уставам, жесткой дисциплине, охране незыблемости церковных обрядов и ритуалов. Священники и монахи – служилые люди, которые, как и все остальные подданные великого князя московского, обременены служением и тяглом. Однако это тягло особого рода – неукоснительного исполнения долга духовных наставников и учителей русского народа.
Иосиф Волоцкий и самодержца включает в систему всеобщего тягла, которое на него возложено самим Богом как на его помазанника, слугу и защитника православия, милосердия и справедливости. Если государь не справляется со своими обязанностями перед Богом и православными людьми, то он должен быть смещен с трона. Сурово Волоцкий относился и к мирянам, требовал от них участия в жизни церкви и соблюдения норм и правил православия в быту. Кредо Иосифа Волоцкого – долг, обязанность, дисциплина и служение. На этих основах он строил церковно-монастырскую жизнь, отодвигая на второй план духовно-нравственное совершенствование священников, монахов и мирян.
На позиции Иосифа Волоцкого с его приоритетом социального служения церкви во многом сказывался склад его характера с неуемной жаждой деятельности. Он удивительным образом сочетал монастырскую жизнь с бурным участием во всех делах, волновавших Московскую Русь. Волоцкий настойчиво содействовал эволюции политического сознания московского князя в православного царя, видя в самодержавии удовлетворение собственных устремлений к социальной дисциплине и богоответственной власти.
Иосифа Волоцкого нельзя обвинить в равнодушии к жизни мирян. Напротив, монастырское землевладение он рассматривал как возможность создать «зону» справедливости, милосердия и благотворительности. Г.В. Флоровский пишет: «Он был великим благотворителем, “немощным сострадателем”, и монастырские “села” защищал он именно из этих филантропических и социальных побуждений. Ведь “села” он принимает от владущих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. И не только от страха, и не только из чувства долга, но именно из милосердия Иосиф благотворит, и обращает свою обитель то в сиротопитательницу, то в странноприимный дом, и учреждает “божедомье” в погребенье странным»[696]. Сам Иосиф вел строго аскетический образ жизни – в питании, простоте одежды и скудности обстановки в келии. Он строго следил, чтобы монахи основную часть жизнеобеспечения зарабатывали личным трудом на различных монастырских и хозяйственных работах.
Иосиф Волоцкий – один из самых образованных людей своего времени. Он собрал в монастыре обширную библиотеку. «Но при всей своей книжности Иосиф равнодушен к культуре или точнее сказать, в культуре он только приемлет, что подходит под идеал благочиния и благолепия, но не самый пафос культурного творчества»[697]. В понимании человека Иосиф Волоцкий исходит из принципа его «обожения». Человек – «венец творения», некое плотское божество. Он носит в себе душу, слово и ум. Это тоже своеобразная троица, где душа – отец, слово – сын, а ум – Дух Святой. Такая трактовка человека подчеркивала, что на нем лежит особая ответственность за характер и суть своего бытия в мире. Не отрицал Иосиф Волоцкий и свободу воли, но она достижима только через преодоление страстей, свойственных человеку, которые могут увести на богопротивный путь. Свобода воли – не просто выбор человеком своего жизненного пути, но прежде всего воля в преодолении своих духовно-нравственных несовершенств. Вместе с тем воззрения Иосифа Волоцкого оказались крайне догматизированы и вариантов творческого прочтения основ православия оказывалось весьма мало.
Другое отличное от иосифлян течение в русском православии представляли нестяжатели, которых также называли «заволжские старцы» во главе с выдающимся подвижником Нилом Сорским. Они развивали традиции монашеской жизни, заложенные святыми Феодосием и Сергием Радонежским, сохранили смиренную кротость, нестяжание, любовь к уединению, богомыслие. Их идеалом становится «нестяжание в самом строгом смысле не личного, а монастырского отказа от собственности»[698].
Полная независимость от мира давала им право судить мир. Излюбленная Нилом Сорским форма аскезы – аскеза нищеты. Отрицание собственности для него не только монастырский, но общецерковный идеал. В бедности он видел верность евангелическому образу Христа. Монахи должны кормиться исключительно своими трудами. Внешняя аскеза должна сочетаться с внутренней аскезой, постоянной «умной молитвой». Нил Сорский во многом руководствовался традицией греческой мистики: сказались годы пребывания на Афоне и глубокое знание трудов греческих богословов, изучению которых он посвятил годы интеллектуального труда.
Нил Сорский – проповедник христианской любви к ближнему, прощения и покаяния, стойко противился казням даже еретиков, отстаивая заповедь «не убий». Не навязывая своих идей, действуя только примером, Нил Сорский заложил основы нравственно-мистического направления в религиозной жизни, когда цель духовного совершенства достигается борьбой с мирскими страстями, отодвигая на второй план мистику как средство защиты верующего от несправедливости окружающего мира.
Примечательно, что согласно уставу Сорского скита, в него не принимали неграмотных людей, так как иноки наряду с молитвами и трудом были обязаны изучать священные книги и богословские труды. Вера должна не провозглашаться, а осознаваться, наполнять все естество человека. Если Иосиф Волоцкий стремился укреплять веру иноков твердым монастырским уставом и строжайшей дисциплиной, то Нил Сорский эту же задачу решал через осмысленное укоренение в вере. Он – сторонник аскезы, но в отличие от Иосифа Волоцкого аскезы мягкой, без изнеможения души и тела.
Нил Сорский утверждал, что и
