Глория пыталась защищаться:
«Я же говорила — тут не за что платить десять тысяч долларов».
«Что он сделал после того, как поцеловал вас?»
«Пожелал мне удачи».
«И что вы ответили?»
«Что удачи мне как раз и не хватает. Потом я заплакала».
«Ах! — чуть более искренне воскликнул Лестер. — Наверное, очень тяжело произнести такое, вроде бы обычное, но не оставляющее надежды слово “прощай”?»
«Я просто начала рассказывать ему обо всех своих бедах».
Кейт явственно представила себе, с каким радостным предвкушением воспринял это Лестер Фрэнкс.
«Я рассказала ему о Джоне Уэсте — парне, с которым мы в то время встречались. Он работал на складе универмага Уэста, говорил, что изучает дело и скоро сам станет хозяином магазина».
«Так вы встречались с сыном владельца универмага?»
Наступило молчание, прерываемое лишь приглушенным гомоном посетителей ресторана.
«О чем вы задумались, Глория?» — Голос Лестера теперь звучал резко, почти зло.
«Я призналась Бену Гранту, что мечтала совсем о другом, мечтала, чтобы моим первым любовником был он. Как бы мне хотелось дождаться его, но, увы, уже слишком поздно».
«На редкость честно с вашей стороны, Глория, — мягко, почти нежно произнес Лестер. — Могу понять, чего вам это стоило».
Глория Росситер хихикнула.
«Он был очень опасен. Бен Грант действительно был очень опасен. Он сказал, что, раз уж… ну, вы понимаете, то нечего терять время».
«Подождите… — Лестер немного повысил голос. — Вы…»
«Ну да, я была беременна Габриэллой. Беременна… — Глория икнула и снова хихикнула. — Теперь вы все знаете, Лестер. Думаю, редактор обрадуется, что вы не стали мне платить».
«Давайте сделаем заказ», — ласково проворковал Фрэнкс.
Наступила недолгая пауза — по-видимому, Лестер и Глория изучали меню.
Потом Лестер заговорил, но так тихо, что Кейт с трудом разбирала его слова. Смысл их сводился к следующему:
«Неудивительно, что вы не хотели об этом рассказывать. Столько лет Габриэлла считала отцом Бена Гранта, и вдруг выплывет правда… Для нее это будет настоящим потрясением».
Кейт уловила нотки волнения в его голосе. Лестер словно вслух размышлял… Да, жаль Глорию — как легко попала она в капкан Фрэнкса.
Но ответ миссис Росситер не оставил от сентиментальности ни следа.
«О нет, Лестер, Габриэлла знает правду. Со временем мне пришлось ей все рассказать. Я бы не вынесла, если бы моя дочь считала Бена Гранта своим отцом, вздыхая над старой афишкой и букетом засохших цветов. Я терпела, сколько могла, а потом набралась духу и призналась ей, какое ничтожество на самом деле ее отец. Правда, очень деликатно — она ведь тогда была совсем маленькой».
«Джон Уэст бросил вас?»
Глория пронзительно расхохоталась.
«Нет, меня бросил Берт Мэлли. Соблазнил и бросил. Джонни Уэст был на каникулах в Европе вместе с родителями, а этот негодяй болтался по городу, выдавая себя за Джона. В конце концов он попался, потому что пользовался банковским кредитом настоящего Джона Уэста. Его посадили в какую-то тюрьму для душевнобольных».
Раздался дикий кашель, потом извиняющийся голос Лестера:
«Простите, поперхнулся…»
Кейт покачала головой. Не мудрено! Можно представить, в каком шоке был Фрэнкс. Наконец он отдышался.
«Итак, вы все рассказали Габриэлле о ее настоящем отце. Когда это произошло?»
«Давно…»
«До или после интервью журналу “Пипл”?»
«Господи, да при чем тут интервью? Она еще в школе училась, когда я пыталась развеять ее заблуждения».
«Что значит пыталась? — обеспокоенно поинтересовался Лестер. — Вы же говорили, что все ей рассказали».
«Ну, — сконфуженно протянула Глория. — Я это делала не один раз, но она меня, кажется, никогда толком не слушала. Утверждала, что я всегда не в себе и все путаю, потому что много пью. Но на самом-то деле это была ее вина, это она всегда была не в себе. Точь-в-точь как ее отец. Я имею в виду ее настоящего отца. Она верит только в то, во что хочет верить».
— Теперь можете выключить, — подала голос миссис Росситер. — Лестер был очень мил, он пообещал дождаться Габриэллу и извиниться перед ней за свою навязчивость.
Кейт встала и отбросила со лба прядь волос. Как же, как же, будет Лестер извиняться, добыв сенсацию года! Держите карман шире.
— Полагаю, Габриэлла не приняла его извинений, — сухо заметила Кейт.
Глория растерялась. В ее глазах мелькнул страх.
— Вы упомянули, что она была очень рассержена, увидев вас с Лестером.
Глория кивнула.
— Да, мне досталось от нее на следующее утро. Она была очень, очень зла, потому что много раз предупреждала меня насчет репортеров. Сказала, что из-за моей болтливости ей пришлось заключить сделку с дьяволом.
— Габриэлла предложила Лестеру перейти на телевидение? — Кейт с трудом смогла подавить улыбку. — Не такая уж и дьявольская сделка. Это намного лучше, чем появление вашей истории в «Инквайрер», поверьте мне. — Она вытащила из магнитофона кассету и протянула Глории. — Храните ее как зеницу ока.
— Это я виновата, я одна во всем виновата… — Миссис Росситер всхлипнула.
— Полно вам. Лестер будет очень хорошо смотреться на экране.
Кейт прикоснулась к плечу Глории, промолчав о том, что телевизионное будущее Фрэнкса под большим вопросом, поскольку Габриэлла теперь вряд ли сможет творить в «Уорлд медиа» все, что захочет. Но Глория только зарыдала еще пуще.
— Он до сих пор ждет ее. Сегодня вечером они вместе поедут в Нью-Йорк.
— Я бы не стала об этом беспокоиться, — заметила Кейт. — Запись у вас, а это главное.
— Но я хочу, чтобы он уехал. Габриэлла обещала забрать его, я боюсь оставаться в доме наедине с ним.
Кейт взглянула на Майка и покрутила пальцем у виска. У Глории явно поехала крыша, тем более не стоит бросать несчастную женщину одну в таком плачевном состоянии.
Майк смотрел на Глорию с нетерпением, пытаясь выудить у нее хоть крупицу какой-нибудь полезной информации о месте пребывания Габриэллы.
— Значит, они вместе отправились в Нью-Йорк. В котором часу это было?
— Нет! — Глория повысила голос. — Нет. Он все еще здесь. В кладовой… Я же говорила, он ждет…
Майк отступил, глядя в направлении, указанном Глорией.
— Кладовая? — переспросил он. — Это что, в подвале?
— Да, под лестницей.
— Понятно… — Майк кивнул, округлив глаза от изумления. — Как бы то ни было, придется осмотреть и подвал. Поищем Лестера, раз уж мы приехали.
