ее тихим стонам, которые она издает за кофе. И я скучаю по тому, как у нее перехватывает дыхание, когда я прикасаюсь к ней. Я скучаю по тому, как она тает в моих объятиях, когда я обвиваю ими ее талию. И по тому, как она стонет по моему имени, как будто это последнее слово, которое она когда-либо произнесет.
Мой мир перевернулся с ног на голову, когда она вторглась в него. И теперь мой папоротник — не единственное, что она уничтожила. Мое сердце разбито вдребезги прямо рядом с ним.
— Что ты собираешься делать?
Я обхватываю пальцами защитные перила. Я установил их так, чтобы Белль случайно не забралась на выступ и не упала.
— Я попросил ее встретиться со мной лично.
Его глаза расширяются.
— Она не знает, что я знаю.
— Что, если она проделает весь этот путь до чужой страны только для того, чтобы продолжать лгать тебе?
— Она не собирается этого делать.
— Почему ты так уверен?
— Потому что я ее знаю. — Моя челюсть смягчается. — Она не убегает, когда ее загоняют в угол. Она смотрит правде в глаза. Она борется. Так уж она устроена. — На моем лице расплывается ухмылка. — Она останется здесь и набросится на меня.
— И что ты будешь делать?
— Я? — Я с ухмылкой массирую запястье. — Я буду готов к ней.
Кения устраивает нам встречу в парке, утверждая, что она ‘вернулась на каникулы’. Я верю в это примерно столько же, сколько верю в то, что Санта-Клаус реален.
Но я не жалуюсь.
Приятно видеть ее снова.
Я переворачиваю Белль на другую сторону и пытаюсь не пускать слюни на женщину, стоящую в парке.
Кения выглядит как мечта. Ее волосы уложены в изящную прическу в стиле афро. Ее платье длинное и шелковистое. Тропический принт. Ее смуглая кожа загорела, как будто она действительно провела последние несколько месяцев в раю.
Мои руки немедленно дергаются, желая сомкнуться вокруг нее и сократить расстояние между нами. Вместо этого я осторожно опускаю Белль на землю и смотрю, как она течет в объятия Кении.
Кения поглощает ее, притягивая к себе Белль и закрывая глаза, как будто она ждала этого момента целую вечность. Когда они расходятся, это всего на дюйм. Они оба крепко держатся.
— Мисс Кения, вы такая хорошенькая.
— Ты тоже, милая.
— Можно мне потрогать твои волосы?
— Спасибо, что спросила, ты можешь. — Кения наклоняет голову к моей маленькой девочке.
Белль щупает свои волосы и издает изумленный звук. — Они такие мягкие.
Я удивляюсь, когда вижу, как Кения борется со слезами. Моя челюсть сжимается. Я никогда не хочу, чтобы она плакала. Я только хочу, чтобы с этого момента она улыбалась и смеялась. Быть самой счастливой, какой она когда-либо была.
— Я скучала по тебе. — Белль снова обнимает ее. — Папа тоже.
— Неужели он? Карие глаза Кении устремляются на меня.
Я притворяюсь, что хмурюсь. — Белль.
— Но ты просил передать ей это. — Моя дочь смотрит на меня широко раскрытыми невинными глазами. — Помнишь?
Я потрясенно моргаю. Это последний раз, когда я прошу Белль сыграть для меня роль. У нее нет проблем с тем, чтобы бросить меня под автобус.
Кения поднимается на ноги, выглядя удивленной. — Что еще ты должна была мне сказать, Белль?
— Эм, — она постукивает себя по подбородку, — что папа любит тебя. И эм… он сделает для тебя все, что угодно. И не могли бы вы, пожалуйста, вернуться?
Кения целует Белль в щеку. — Вау. Как сильно тебе пришлось потрудиться, чтобы запомнить это?
Я прерываю их. — Белль, почему бы тебе не рассказать мисс Джонс о своей чашке?
— О да! — Белл начинает болтать о новом наборе, который купил ей Даррел. Пока моя дочь говорит сама с собой до посинения, Кения сажает ее к себе на колени и крепко прижимает к себе.
Я смотрю на них обоих, и это чувство… завершенности ударяет меня в грудь. Как будто наша семья наконец-то исцеляется. Как будто я нашел то, чего мне так долго не хватало.
В этот момент Кения смотрит на меня и улыбается.
Мое сердце танцует, и я даже не могу перевести дыхание. Она самая красивая женщина в мире. Несправедливо, что она так тискает мою душу на досуге. Даже не пошевелив хорошеньким пальчиком.
— Белль, — говорю я, когда моя дочь заканчивает свою речь, — почему бы вам с миссис Хэнсли не пойти поиграть немного, пока я поговорю с Кенией? Я указываю на няню, которая сидела в машине, пока Кения и Белль воссоединялись.
— И о чем именно мы должны поговорить? — Спрашивает Кения, выгибая бровь, когда Белль бросается в объятия миссис Хэнсли.
Я вижу, ты все такой же отважный, как всегда.
— Пойдем со мной.
Она остается на месте.
Я вздыхаю, закрываю глаза и произношу слово, которого, я знаю, она ждет. — Пожалуйста.
Кения опускает подбородок, как бы говоря, что так лучше. Она следует за мной, когда мы прогуливаемся по парку.
Солнечный свет пробивается между деревьями. Ветви с обеих сторон настолько длинные, что переплетаются посередине, образуя своего рода лиственный навес.
— Ты прилетела на свадьбу своей сестры? — Спрашиваю я, заведя руки за спину.
Она скрещивает руки на груди, старательно избегая моего взгляда. — Я не ходила.
— Твои родители ругали тебя?
— Они ничего не сказали. — Должно быть, на земле лежит что-то захватывающее, потому что ее взгляд прикован к нему. — Они прервали связь со мной.
Мое сердце болит за нее.
— Прости. — Я останавливаюсь и провожу кончиком пальца по линии под ее подбородком. — Ты в порядке, Кения? Ты выглядишь… усталой.
На секунду в ее глазах вспыхивает страстное желание. Я чувствую, как сильно она хочет раствориться во мне, превратиться из каменной в томную теплоту. Она не может скрыть, как сильно хочет меня, но изо всех сил пытается бороться с этим. Как всегда, полна противоречий.
— Я усердно работаю. Из-за "Бэби Бокс" у меня строгий график. — Она говорит медленно, как будто не верит в собственную историю. — Я прекрасно выживаю и без тиранического босса-повелителя, указывающего мне, что делать.
— Но этот босс такой же красивый, как я?
Я ожидаю какого-нибудь резкого ответа, но она просто отходит в сторону от меня — и от вопроса — и поворачивается, чтобы вернуться к Белль.
Мои губы приподнимаются. — У меня есть кое-что для тебя, но ты идешь не в ту сторону.
— Что ты имеешь в виду?
Я указываю на тропинку, по которой мы шли.
Она, прищурившись, смотрит на меня. — Алистер.
Черт. Я скучал по тому, как она
