вне нас, отделённым от нас пока. Птичка на тонкой ветке — это наша душа. Правда, для того, чтобы открыть её в самих себе, порой приходится так много пройти и испытать. Этого нельзя увидеть просто так, это бывает надо именно испытать, испытать, чтобы понять, что всё, что кажется сложным, на самом деле просто, а то, что мы так поспешно считаем простым, на самом деле глубоко сложно… Я не скажу, что всё понял верно, я не скажу, что понял и половины того, что должен был понять на этом свете. Но мне кажется, что я всё-таки в чём-то нашёл, что так долго искал… Я говорю очень путано, прости… Вы, женщины, побуждаете нас понять самих себя, вы заставляете нас остановиться, оглядеться вокруг, почувствовать, и, в конечном счёте, обрести самих себя, обрести по-новому, по-иному, вы заставляете нас с презрением относиться к страхам, вы окрыляете нас, вы рождаете нас заново, вы — истинный Бог, что даёт нам ещё одну возможность найти себя, раскрыть себя, одержать победу над собой. Вы — истинная наша родина, вы — истинное наше прибежище и, только будучи с вами, мы — мужчины!..
— Да ладно, успеют наворковаться… Эгей, влюблённые!
Они неохотно обернулись и одновременно смешно зажмурились от света непривычно яркого заходящего солнца.
— Белый закат, — пояснил капитан. — Хорошая погода будет завтра!
Корабль, на грот-мачте которого рядом с нереидой теперь развевался флаг и крестом и розой, разрезая прохладные волны, уносил их всё дальше, всё дальше, неутомимо преследуя солнце, и — неуклонно стремясь вперёд, сквозь расстояния, страны, времена и эпохи.
Ликующий перезвон колоколов сопровождал их путь из глубины моря…
Юной, любимой красавице — сердце своё несу,
Нет, не судьба нас венчала, не смерть заносила косу,
Это всевидящий Бог, развлекаясь, попробовал сделать иначе,
Жарко ладони Свои соединив на весу.
Нет для Бога ни времени, ни утомленья,
Смотрит он, как ласкают друг друга в томленьи
Две ладони, два сердца, две жизни, сведённые вместе —
В эти эру и век, в эти сутки, и в этом часу…
Глава 20 (39) — Возвращение на круги своя
— Расположитесь примерно так же, как очнулись в лесу, сумеете? Это важно для того чтобы вернуть вас на Землю.
А. и С. Абрамовы, "Рай без памяти"
1
РАССКАЗЫВАЕТ ЛЕОНТИЙ:
…В ушах у меня звенело от музыки и песен. Открыв глаза, я с трудом сумел понять, что помещаюсь, полунакрытый серым одеялом, в ярко освещённой комнате, а точнее — в боксе, и что в углу женщина в белом халате гремит стекляшками, перебирая их на больничном столике. Ко мне склонилось бледное, озабоченное лицо:
— My God!.. Он очнулся! Он действительно очнулся! Вот видите!
Мика… Микаэла… Моя верная англичанка!..
— Сестра! Да посмотрите же!
— Как вы себя чувствуете? Вы можете говорить?
— Да уж конечно могу! — во рту было сухо, в голове ясно, как будто я и не выпил сегодня верных полкварты оверньского. Ну, ладно, я пошевелился и попробовал привстать…
Однако меня тут же уложили на место. Я заметил, что к моему локтевому суставу тянутся пластиковые трубочки…
— Лежи! My darling! Лежи! Тебе нельзя вставать!
— Что ещё за глупости! Мика! Ё-моё! Уберите, наконец, эти проклятые трубки! Я чувствую себя как никогда…
— Ты третий день лежал в беспамятстве… Я решилась и влила тебе в рот несколько капель этой вот воды…
— Что ещё за вода!
— Один твой старый друг… Этот почтенный джентльмен встретил меня у входа в отделение. Он дал мне этот пузырёк и сказал, что если это тебе не поможет, то не поможет ничто. Он говорил по-английски… с акцентом… И не сказал своего имени. Сказал, что ты и так поймёшь…
— Инта каммарас! Как он выглядел?
— Такой… высокий, ещё не очень старый… седой…
— Эдгар…
— Ты его действительно знаешь? Он не шарлатан, я понимаю… Кто он?
— Король Винланда и Румелии! Король Странствующего Леса! — торжественно провозгласил я. — Конечно же! Я сам, перед отъездом из Лиможа, точно так же отправил немного воды, пропущенной через Святой Грааль, барону Ульриху фон Гибихенштайн и сэру Эн Гольфье де ла Туру — для поправки их ран, полученных на турнире в честь взятия Нормандии!.. Смотри-ка, и правое плечо перестало болеть. Знаешь, я здорово подвихнул его в том бою, с магистром тамплиеров… Ну, я потом тебе всё расскажу!
Они обе с ужасом смотрели на меня. Медсестра, привычным движением отколов хвостик ампулы, набирала лекарство в шприц…
— Полно вам! Сестра! — я уже сидел, спустив ноги, и выдёргивал из вен иголки. — Говорю же вам: я в полном порядке!
После чего только осознал, какую, на первый их взгляд — ахинею, несу, прибавил:
— Современная медицина творит чудеса! Пока я находился в коме, мне в голову пришёл сюжет великолепного романа из эпохи раннего средневековья… Ну, вот и всё! И нечего так на меня смотреть!
— Леон! Ты действительно уже здоров? А врачи…
— Ура! "Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел"!!![38] Одежду мою сюда! Мика! Мы будем готовиться к поездке в Йорк!.. Как же я тебя обожаю, как люблю, дорогая ты моя! Я понимаю: ты всё это время была со мною здесь, рядом… Как же я благодарен тебе!
— Я всё-таки позову… — промолвила сестра, делая неуверенное поползновение к двери.
— Зовите! И всех светил науки зовите! И журналистов зовите! Пусть знают: меня излечили бесконечно великая любовь моей жены и… несколько капель воды из чаши святого Грааля!
— Знаешь, — сказала Мика, — я так волновалась, и… не только за тебя.
— Как это?
— У меня… у меня все эти ужасные дни очень мучила совесть, что я ничего не сказала тебе до того, как ты… Словом, у нас с тобою будет ребёнок…
И она бросилась ко мне на грудь и вся затряслась от облегчения и рыданий…
— Ты… а врачи? — только и сумел выдавить из себя я.
— Я боялась, я боялась ошибиться… Прости меня, прости!
— Ну, что там…
— Ещё рано, но у меня предчувствие, что будет девочка… А ещё… Тебе же звонили из редакции! Очень извинялись за происшедшее и обещали дать для тебя более опытного рецензента…
— Ну их к чёрту!.. Знаешь, — сказал я, — коли так, давай назовём её Исидорой… Или, пожалуй, Матильдой — в честь блистательной Мод Английской, предшественницы всех английских королев!..
2
РАССКАЗЫВАЕТ ТИНЧ:
…Ну
