Я заказала водку. А потом сидела, наблюдая за людьми.
Я проверила еще раз, включен ли мобильник, и положила его на стол.
В пять минут девятого я сказала себе: мне только кажется, что Джек опаздывает, потому что я прибыла на десять минут раньше.
В четверть девятого я решила, что опоздание на пятнадцать минут — в пределах нормы.
В половине девятого я подумала, что он задержался на работе. Мог бы и позвонить.
Без четверти девять я поспешила на улицу и набрала его номер. Включился автоответчик, и я сказала:
— Джек, я жду тебя в ресторане. Я уверена, что ты в пути. Подожду тебя до девяти. Потом уйду.
Я никуда не собиралась уходить. Я прождала бы до ночи, пока бы официанты не начали переворачивать стулья, поднимая их на столы. Он не может не прийти. Я не верю, что он не придет. От волнения меня подташнивало, у меня начиналась истерика. Что за штучки? Наказание за то, что вынудила его обратить внимание на свои недостатки? За то, что установила новые правила отношений? Мне вовсе не нравилось сидеть одной в ресторане, хотя по работе мне приходилось это делать тысячи раз. Мне плевать, что кто-то смотрит. Просто меня беспокоил Джек. Что же случилось?
Я скомкала салфетку, повозилась с телефоном, стараясь не замечать парочку за соседним столом. Те двое медленно соединяли свои руки и ноги. Обесцвеченная блондинка без явных усилий выглядела фантастически красивой. Он был очень загорелым, его черные волосы, возможно, были покрашены. Кроме меня, все были с компанией. Интересно, людей моего возраста когда-нибудь подставляют? Может, это дурацкая шутка? Но, вроде, Джеку не восемнадцать лет.
Я просто не верила, что он мог со мной так поступить. Он ведь сам просил о встрече! То есть он был готов к ней. Меня больше не заботило, справился ли он с проблемами своего прошлого. Ведь это я — самое важное его дело. Если он зашел слишком далеко, я ему так и скажу. Я знаю, что он мне тоже ответит. Мне казалось, что после этих лет, всех наших недопониманий, страсти и гнева, мы наконец стали чувствовать друг друга, приняли друг друга такими, какими мы были на самом деле. Мы вместе будем искать свой путь в жизни.
Пока его не было. Но я знала, что придет. Я ему доверяла. Он написал: «Ванна на складе».
Наверное, что-то случилось. У Джека должна быть веская причина для опоздания. Может, пора начинать обзванивать больницы? Я согласилась на предложение официанта принести еще порцию водки. Я пристально смотрела на входную дверь. Было без пяти девять. Я побарабанила пальцами по столу. Проверила свое отражение на поверхности металлического ножа. Съела кусок хлеба. Лучше бы подали соль и обычное сливочное масло, а не оливковое масло первого отжима. Я была уверена, что Джек вот-вот ворвется в помещение.
Я не спускала глаз с двери. Боковым зрением я заметила, как высокий мужчина встал из-за столика в другом конце зала и пошел в направлении, к выходу, сжимая в руке мобильник.
Джек.
Так вот оно что!
Они посадили нас за разные столики!
Вскочив с места, я побежала за ним, увертываясь от официантов и натыкаясь на стулья.
— Джек! — кричала я ему вслед. — Джек!
Остановившись, он обернулся и увидел меня. По его лицу стала расползаться широкая улыбка.
Я заговорила, слова обгоняли друг друга:
— Я тебя тут жду, вон за тем столиком, еще с «тогда»!
— Я тебя жду дольше! Я приехал сюда без четверти «тогда»!
— Я тебе звонила!
— И я тебе звонил!
— Или у нас телефоны барахлят, или сюда сигнал не проходит.
— Да это неважно, я все равно бы тебя ждал.
— И я тоже. Ты заказал столик на свое имя?
— Особо оговорил этот вопрос.
— Понятно.
— Это их ошибка, не наша. Хотя, — он подмигнул мне, — кто-то из нас детектив.
— Простите, — сказал мужчина в черном пиджаке, с блокнотом в руке. — Можно попросить вас отойти? Вы загородили проход.
— Нет, это вы простите меня, — сказал Джек. — Можно ли спросить вас, почему моя подруга и я были посажены за разные столы, за которыми и просидели полтора часа?
Мужчина, казалось, съежился в своем черном пиджаке:
— Этого не может быть! Вы ждали так долго? — воскликнул он. — Небрежно полистал свои записки. — Возможно, вы заказали столик на две разные фамилии? — с надеждой спросил он.
Я увидела, как Джек подавляет подступившее желание съязвить:
— Нет, на одну.
— Прошу прощения. Что-нибудь выпьете? Пообедаете? Все за счет заведения…
Я отрицательно покачала головой:
— Да ладно, не волнуйтесь. Все в порядке, правда, Джек?
Джек перевел взгляд на меня:
— Ну да. Ведь мы нашли друг друга. Нам больше ничего… не нужно.
Я улыбалась, глядя на свои туфли. Я увидела, что Джек проследил за направлением моего взгляда. На мне были мои черные туфли с перекрещивающимися лентами, прекрасные туфли, как раз для торжественного момента. Меня окатила волна блаженства. Впервые моя жизнь стала совершенством, как в кино, на меня можно было смотреть и думать: надо же, как она ухожена, прямо как лужайка перед королевским дворцом! Джек вдруг наклонился, дотронулся до подола моих черных расклешенных брюк. Моя улыбка стала неуверенной. Когда он раскрыл ладонь, я увидела на ней маленький комочек красного цвета. Это была нитка от вчерашних трусиков.
Джек ухмыльнулся и запихнул ее в карман пиджака. Мое лицо стало цвета этих трусиков.
— Ханна, — сказал он, — я знаю, что ты в чем-то изменилась. Но… я хочу, чтобы ты всегда оставалась самой собой. Я люблю тебя такой, какая ты есть, Колючка.
Подняв глаза, я улыбнулась Джеку и всему миру. Моя жизнь никогда не станет такой же совершенной, как в кино, ну и пусть. Мне и так хорошо. Почему-то в этот момент я подумала, что пора бы уже выбросить увлажняющий крем за пятьдесят фунтов, который меня заставила купить Габриелла. От него уже стало пахнуть плесенью. И что пора уже сдать в «сэконд-хэнд» ночную рубашку для спящей красавицы, когда-то подаренную Джейсоном. Вот они посмеются-то.
— Я не буду меняться, если и ты останешься таким же, — сказала я.
Старший официант все еще стоял рядом с нами, делая вид, что ничего не слышит. Я через его плечо посмотрела на столик, за которым весь вечер просидел Джек.
— Мой лучше, — я повела его к своему столику.
