— Гадалка. Внучка Эрнуса.
— Эрнуса… — повторила она эхом.
Инэй видел, как расширяются ее зрачки, как подкашиваются ноги. Но успел подхватить, не позволил удариться. Над их головами громыхнул неконтролируемый гром. Молния вдребезги разбила лампу, осколки посыпались вниз.
— Тише, тише.
Повелитель Зимы прижал жену к полу. На его памяти Веста впервые теряла контроль над силой. Но Инэй ее не винил. Сам устроил погром в апартаментах. Правда, не используя погодный дар.
— Я знаю. Знаю, как тебе больно, — шептал он, крепко держа ее трясущиеся руки. Под потолком носились молнии, врезаясь друг в друга. — Поплачь. Просто поплачь. Дай эмоциям выход.
Глаза Весты остались сухими. Но она нашла способ выплеснуть отчаянье. Наверху еще раз громыхнуло. Сильнее прежнего. И на тайных супругов полилась дождевая вода.
****
Веста годами запрещала себе представлять, какой бы выросла дочь. Но иногда та являлась во сне. Сначала младенцем, плачущим громко и надрывно, призывая родителей на помощь. Затем девочкой в скромной одежде, а иногда и в лиловой форме Академии. Но всегда со спины. Сколько Веста ни старалась обойти Розмари или заставить обернуться, ничего не выходило. Девочка не слышала криков, а стоило сделать шаг, мать натыкалась на прозрачную стену. Холодную и безразличную, на которую не действовали ни мольбы, ни сила.
Получалось, сны — не отражение горя, а подсказка небес?
Неужели, так бывает?
Веста лежала на кровати в объятиях Инэя и молчала. Слова не шли. Как и слёзы. Едва закончился дождь, она позволила мужу поднять себя с пола и помочь переодеться в сухое. Выслушала его рассказ о знакомстве дочки с Символом Королевской власти. Но не произнесла ни слова, не ответила ни на один вопрос. Инэй понял, что самое правильное — не терзать ее разговорами, а просто побыть рядом, пока душевные силы не вернутся.
Однако прошло больше двух часов, но ничего не менялось.
— Всё образуется, вот увидишь, — Повелитель Зимы осторожно поцеловал жену в лоб. Он больше не мог выносить гнетущей тишины.
Черты лица Весты болезненно исказились.
— Ты сам в это не веришь. Мы оба знаем, она никогда нас не простит.
— Нет. Этого мы не знаем.
— Знаем! Мы оставили ее на попечение чужих людей. Не спасли. И потом сами чуть не убили! Я видела, как ей страшно погружаться в сознание Яна, но требовала абсолютного подчинения. Отправила на смерть без сожалений. Потому что жизнь Яна казалась ценнее. А Мари была пешкой. О, небо! Она и сейчас пешка! Нужно забрать ее из посёлка в Зимний Дворец. Пусть будет подальше от Эллы и Фина.
— Отзыв шпиона покажется подозрительным, — возразил Инэй мрачно.
— Наплевать. Безопасность Мари важнее войны.
— Знаю. Но я подумал, что после похищения ей лучше пожить рядом с друзьями.
— Какого похищения? — насторожилась Веста.
Инэй хлопнул себя по лбу. Он забыл о придуманной с Грэмом лжи. Все, включая жену, думали, что наблюдательница Зимнего Дворца оступилась на лестнице Академии и пролежала там до утра. Пришлось каяться и рассказывать всё, как есть. Веста слушала, сжимая кулаки. Окажись сейчас перед ней Эльмар Герт, пронзила бы молниями насквозь. Впрочем, у Инэя тоже чесались руки прикончить мерзавца. Но Грэм убедил ничего не предпринимать. До поры до времени. Погибни парень сейчас, бабка решит, что это последствие нападения Мари. Да и сама девочка сделает тот же вывод.
— Подонок должен заплатить, — процедила Веста яростно.
— Заплатит. Обещаю. Сполна.
Она удовлетворенно кивнула и представила Герта мертвым на снегу. Замечательная картина. Больше никто не посмеет причинить вред ее девочке. Тем более, какой-то вздорный мальчишка. Мальчишка…. Весту накрыло с головой. Герт не единственный, кто замыслил недоброе! Уж целительница-то знала, что на Мари «объявил охоту» другой стихийник. Она чувствовала запах любовного зелья. Лекарство Миллы помогало девочке держаться. Да и ее собственная настойка, которую она заставила Мари выпить после потасовки с подругой, сыграла положительную роль. Но мерзавец попался упорный.
Надо прекратить это безумие. Самой. Без участия Инэя. Он взбесится узнав о происках жениха Принцессы Зарины. Еще и Злату войну объявит в сердцах.
Веста закрыла глаза и горько усмехнулась. Она давно могла вмешаться. Но не делала этого. Почему? Потому что была поглощена собственными заботами, а проблемы юной племянницы считала незначительными. Не воспринимала Трента Вилкоэ серьезной угрозой. О, небо! Племянница! Майя ведь считает Мари дочкой Апрелии!
Что ж, в одном тетка оказалась права: в девочке течет кровь Верга.
— О чем ты думаешь? — спросил Инэй настороженно. Он неплохо ее читал. Угадывал, когда что-то скрывала или задумывала нечто глобальное.
— Придумываю, как лучше убить Эльмара Герта, — соврала Веста.
Мужу ни к чему пока знать о Майе. Она расскажет ему позже. По одному потрясению за раз. Сердце кольнула ревность. Но Веста отринула ее. Раз дар дочери сходит с ума после знакомства с Шаром, на нее нельзя обрушивать правду. Пусть лучше пока считает, что обрела родственницу, чем остается одна на свете. В конце концов, они с Майей не чужие. Двоюродная бабушка — тоже родная кровь. О чувствах тетки Веста пока предпочла не думать. О неизбежной потери, которая ту ждет…
— Нам придется запастись терпением, — проговорил Инэй. — А когда сила Мари придет в норму, выбрать подходящий момент и…
Он не договорил, а Веста горько усмехнулась. Не верила, что подходящие моменты существуют. Она тяжело вздохнула и легла, сжавшись, как маленькая птичка. Инэй укрыл ее одеялом и устроился рядом. Оба молчали. Время слов на сегодня закончилось. Хотелось тишины. В ней было больше смысла.
Веста думала о Мари. Вспоминала встречи с ней. Одну за другой. В больничке Тоби, когда та тяжело болела после оврага. В день вызволения Яна из плена сознания. В доме Лиры, на церемонии открытия, на празднике Лета. Вспоминала и поймала себя на мысли, что ни разу не видела девочку улыбающейся. Мари всегда выглядела грустной, смотрела на мир Зимними взрослыми глазами. Слишком взрослыми для своего возраста.
Как же всё это исправить?! Как перечеркнуть нищее детство, чужое пренебрежение и одиночество?
«Не говорите Тиссе, что я просила за нее. Не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной». Так сказала Мари, когда заключила сделку ради безопасности подруги и ее матери. Она кинулась на помощь Яну, по глупости угодившего в лапы отшельника Борга, заступалась перед взрослыми за Кристофа. Вопреки горестям и несправедливым обидам, годами сыпавшихся на девочку-шу, их с Инэем дочка выросла с чистым сердцем.
Нервы сдали, и Веста заплакала. Навзрыд.
Как же хотелось верить, что в этом чистом, большом сердце найдется место двум стихийникам, которые подвели единственного ребенка, но отчаянно желали всё исправить…
