— Ох… нет. Кажется, нет.
— Может, в шкафу? — предложил еще кто-то из детей. Она замотала головой, чувствуя, как рука клоуна все сильнее сжимает ее плечо.
— В ванной? — прошепелявил какой-то мальчуган. Поняв, что в покое ее оставлять не собираются, Хани выпалила:
— Я… э-э… я думаю, что оставила ее во дворце!
Откуда пришло это нелепое предположение? Рука Пэтчеса соскользнула с ее плеча, но, вместо того чтобы прийти на помощь, он недоверчиво переспросил:
— Ты забыла свою корону во дворце?
Облегчать ей жизнь он явно не собирался.
— Она… От нее у меня голова разболелась, — сказала Хани. И затем, почувствовав укол самолюбия, прибавила чуть более твердым голосом: — От корон, знаете ли, всегда так.
— А я и знать не знал! Ношу только свой пиратский платок. — Она ждала, что сейчас-то он уже отпустит ее, но вместо этого услышала: — Слыхал я всякие разговоры про принцессу и злые чары.
— В самом деле?
— Да, причем от одного крупного знатока таких вещей.
— Неужели правда? — Она понемногу начала расслабляться.
— И еще слыхал, что злые чары с принцессы можно снять, если эту самую принцессу… — он подмигнул детям, — поцелует какой-нибудь распрекрасный мужчина!
Мальчишки издали дружный стон, девчонки захихикали.
— Поцелует прекрасного мужчину?
— Уверяю вас, это очень помогает!
Он начал прихорашиваться перед детьми, почистил парик, мизинцем разгладил подрисованную бровь. В ожидании того, что должно последовать, дети развеселились еще больше.
Его озорство было таким заразительным, что ей пришлось скрыть улыбку.
— Вы уверены?
— Будучи отзывчивым человеком и все такое прочее… — он потрепал себя сзади по штанам, стряхивая воображаемую пыль, — я решил предложить на эту работу лично себя!
С комической развязностью он наклонился к ней, искривив рот в умопомрачительной гримасе.
Хани едва не расхохоталась. С трудом удержавшись, она несколько мгновений изучающе разглядывала его поджатые губы. Затем посмотрела на детей и закатила глаза. Они захихикали, и этот звук наполнил ее неизъяснимым удовольствием.
Она повернулась к клоуну:
— Поцелуй, говорите?
Она произнесла это так, словно ей предлагали рыбий жир. Пэтчес закивал головой. И, не переставая кривляться, уточнил:
— Большую буську, принцесса. Вот сюда! — И указал на свои накрашенные губы.
— От красавца? — уточнила она.
По-прежнему кривя рот, он напряг мускулы и стал рисоваться.
Она оглянулась на детей, и те расхохотались еще пуще.
— Так значит, поцелуй от красавца, да? Ну что ж, хорошо.
Пройдя мимо него, она приблизилась к маленькому мальчику с шоколадной кожей и загипсованной ногой. Наклонившись, она подставила ему щеку. Он вспыхнул; но послушно запечатлел на ней мимолетный поцелуй. Увидев его смущение, дети начали улюлюкать.
Хани выпрямилась. Нарисованная улыбка Пэтчеса, словно резиновая, растянулась во все лицо. И тут шум замер, все выжидающе уставились на нее, желая увидеть, сработает ли поцелуй. Она пошла очень медленно, в свойственной всем принцессам освященной веками манере, стряхивая с себя злые чары. Ее глаза постепенно расширялись, пока не стали огромными и полными изумления.
— Вспомнила! Я из… — «Откуда?» Вдохновение покинуло ее. — Я из округа Паксавачи, штат Южная Каролина! — воскликнула она.
— Да это же прямо тут, принцесса, — сказал ребенок с ногой в гипсе.
— В самом деле? Ты хочешь сказать, что я дома?
Он согласно кивнул.
— А имя свое вы помните? — спросил еще кто-то.
— А как же, конечно, помню. Меня зовут… Попкорн! — Это слово, первым пришедшее в голову, несомненно, было навеяно запахами из небольшой кухни за соседней дверью.
— Это какое-то бестолковое имя, — заметил один из мальчиков постарше.
Но она уже обрела почву под ногами:
— Я принцесса Попкорн Амарилис Браун из округа Паксавачи, штат Южная Каролина!
Синий глаз клоуна подмигнул ей посреди белой краски, покрывавшей его лицо.
— Ну, хорошо, принцесса Попкорн! Раз уж вы вспомнили свое имя, может, поможете мне раздать здесь кое-какие рождественские подарки?
И она помогла ему распределить подарки, которые он принес, — это оказались дорогие карманные видеоигры. Маленькие пациенты пришли в восторг, и, смеясь вместе с ними, Хани впервые за многие месяцы почувствовала легкость на сердце.
В конце концов появились медсестры и развели детей по палатам. Пэтчес пообещал заглянуть в каждую палату и повидаться со всеми перед уходом.
Оставшись в холле один на один с Хани, Эрик отвернулся от нее и принялся укладывать свои штучки. Он скрутил лассо и уложил его в сумку, принесенную с собой; она ждала, что он скажет, но он молчал. Наклонившись, она подняла оброненный им мячик. Эрик повернулся к ней, и она протянула ему мяч.
— И давно вы этим занимаетесь? — тихо спросила она.
Она ожидала, что он не захочет отвечать, но, напротив, его лицо приобрело озабоченное выражение. Она поняла почему, едва он заговорил.
— Ну ладно, принцесса. Корки обещал научить меня жонглировать, как только мы потопим вон тех под «Веселым Роджером»!
Он не только намеренно неверно истолковал ее вопрос, но и продолжал пребывать в образе Пэтчеса. В этом не было ничего удивительного для Хани. Каждый раз, входя в образ, он всегда поступал именно так. Хани продолжала прислушиваться, не исчезло ли чувство облегчения. Ей вдруг в голову пришла мысль, что с этим пиратом-клоуном она чувствовала себя как за каменной стеной, при общении же с Эриком Диллоном такого ощущения не было.
— Вы же говорили, что его имя Корни, — поправила она.
— Их было двое. Близнецы.
Она улыбнулась:
— Ну ладно, Пэтчес. Будь по-вашему.
Уложив свою сумку, он повернулся к двери:
— Я хочу зайти кое к кому из ребят постарше, принцесса. Не хотите пойти со мной?
Чуть поколебавшись, она согласилась.
Так и провели этот рождественский день пират Пэтчес и принцесса Попкорн Амарилис Браун, навещая детей на третьем этаже больницы округа Паксавачи, неся с собой утешение, волшебные фокусы и видеоигры. Пэтчес сообщал всем старшим ребятам, что она его подружка, на что принцесса Попкорн Амарилис возражала категорическим «нет». Она уверяла, что у принцесс не бывает приятелей, а есть лишь подданные. И среди ее подданных нет ни одного клоуна.
Пэтчес отвечал, что поклонов не отвешивал сроду, но, ежели она подарит ему поцелуй, он тотчас поклонится. И все в том же духе.
