– Я не крала колье Ниты.
Диван снова скрипнул.
– Я этого и не думал.
– И никто не думает, включая саму Ниту.
Он так и не сиял руки со спинки дивана.
– Я потерял счет тем твоим конституционным правам, которые они нарушили. Тебе стоило бы подать в суд.
– Нита знает, что я этого не сделаю, – покачала головой Блу, подходя к маленькому железному столику рядом с диваном.
– А вот я бы подал.
– Это потому, что ты не чувствуешь такой близости к этим людям, как я.
Его хладнокровие мигом испарилось.
– Если ты эту близость чувствуешь, почему же сбежала?
– Потому что...
– Можешь не продолжать.
Он со стуком поставил стакан на стол.
– Ты бежишь от всего, что тебе небезразлично. У нее не нашлось энергии, чтобы защищаться.
– Ты прав: я трусиха. – Противно ощущать себя такой беззащитной... но это Дин, и она его обидела. – Дело в том, что за эти годы слишком многие утверждали, что любят меня.
– И все отступились. Да, знаю.
Судя по выражению лица, ему плевать. Она схватила его стакан, глотнула и поперхнулась. Дин никогда не пил ничего крепче пива, а это виски!
Он поднялся и включил новый светильник, словно не желал находиться с ней вдвоем в темноте. Его щетина выросла на добрых четверть дюйма длиннее того, чем диктовала мода, волосы примяты, на руке – мазок краски и все же он по-прежнему мог позировать для рекламы «Энд зон».
– Удивительно, что тебя выпустили, – заметил он. – Я слышал, что это произойдет только на будущей неделе, когда Нита подпишет все бумаги.
– В общем, они меня не отпускали. Я вроде как сбежала.
Дин насторожился.
– И что это значит?
– Думаю, шеф Уэсли ничего не заметит, если я верну его машину до конца дежурства, Кстати, между нами: в этой тюрьме никакого порядка.
Он выхватил у нее стакан.
– Ты удрала из тюрьмы и умыкнула при этом патрульную машину?
– Не настолько я глупа. Это собственная машина шефа, «бьоик-люсерн». И я всего лишь ее позаимствовала.
– Ничего ему не сказав, – подчеркнул он, глотнув виски.
– Уверена, что он не будет возражать, – бросила Блу, и прежнее чувство обиды вдруг затмило все остальные эмоции. – Спасибо за то, что поспешил внести залог.
– Ты не в курсе, что судья установил залог в пятьдесят тысяч баксов? – бесстрастно осведомился он.
– Почти столько же ты платишь за средства для ухода за волосами.
– Да. Впрочем, перед каждым полетом меня страхуют точно на такую сумму, так что тебя оценили не так уж дорого, – пробурчал Дин, садясь.
– Ты собирался завтра отправиться в Чикаго, даже не повидавшись со мной? Оставить меня гнить в тюрьме?
– Слово «гнить» здесь вряд ли уместно, – хмыкнул Дин, откидываясь на подушки. – Говорят, вчера утром шеф Уэсли одолжил тебя «Голден эйджерс»[37]для проведения мастер-класса по живописи.
– Это их программа предоставления работы заключенным. – пояснила она, изо всех сил сжимая лежащие на коленях руки. – Ты рад, что меня арестовали, верно?
Он снова поднес к губам стакан, словно обдумывая сказанное.
– Но в конце концов это не имеет большого значения, верно? Если бы не очередная выходка Ниты, ты бы к этому времени уже исчезла, верно?
– Но все же я хотела бы, чтобы ты по крайней мере... навестил меня.
– Во время нашего последнего разговора ты более чем ясно выразила свои истинные чувства.
– И ты позволил такой мелочи остановить себя...
Голос ее прервался.
– Почему ты здесь, Блу? – устало бросил он. – Хочешь воткнуть нож немного глубже?
– Значит, вот как ты обо мне думаешь?
– Полагаю, ты сделала то, что должна была сделать. Я всего лишь следую твоему примеру.
– Вряд ли тебя должно убеждать то обстоятельство, что у меня имеются небольшие проблемы с доверием к окружающим.
– Проблемы с доверием. Проблемы с творчеством. Проблемы с так называемой крутизной. Не говоря уже о проблемах с модами. – Дин насмешливо скривил губы. – Нет, погоди. Это часть проблемы ложной крутизны.
– Когда шеф Уэсли остановил меня, я уже хотела поворачивать обратно! – воскликнула она.
– Ну да, как же!
– Это правда!
Ей в голову не приходило, что он может ей не поверить.
– Ты верно сказал тогда в переулке, – вздохнула она. – Я люблю тебя.
– Угу.
Кубики льда снова звякнули, когда он осушил стакан.
– Люблю. Честно.
– В таком случае почему при этом выглядишь так, словно вот-вот готова сблевать?
– Понимаешь, мне вроде как еще нужно привыкнуть к этой мысли.
Она любила Дина Робийара и сознавала, что, так или иначе, все равно придется сделать этот ужасающий скачок в пропасть.
– В последнее время я о многом думала, и… – Во рту так пересохло, что слова пришлось выталкивать силой. – Я поеду с тобой в Чикаго. Поживем вместе. Посмотрим, как у нас получится.
Последовало каменное молчание. Блу начала нервничать.
– Предложение потеряло силу, – спокойно ответил он.
– Но прошло всего четыре дня!
– Не только у тебя было время подумать.
– Я знала, что так будет. Все, как я предполагала с самого начала.
Блу поднялась.
– Я была для тебя не более чем новым развлечением.
– Ты только сейчас доказала мою правоту. Именно поэтому я тебе и не доверяю.
У нее зачесались руки врезать ему по физиономии.
– Как это ты не можешь мне доверять? Да я самый надежный на свете человек! Спроси хотя бы моих друзей.
– Друзей, с которыми ты говоришь исключительно по телефону, потому что не остаешься с ними в одном городе больше чем на несколько месяцев.
– Но я только сказала, что поеду с тобой в Чикаго, не так ли?
– Не ты одна нуждаешься в надежности. Я слишком долго ждал любви. И не понимаю, почему этой любовью должна оказаться именно ты. Полагаю, это Господь Бог решил так пошутить. Но вот что я тебе скажу: не желаю просыпаться каждое утро и гадать, соизволила ли ты остаться еще на день.
Блу стало нехорошо.
– В таком случае, что же делать?
Дин упрямо наклонил голову.
