На этот раз ликование чуть не раскололо горы. Верные Алисанде воины братались с пленниками. Похоже, Алисанда будет не просто хорошей правительницей, подумал Мэт, но и популярной в народе.
Когда шум несколько стих, сэр Ги вопросил:
— Как поступить с колдунами, ваше величество? С теми, кого Малинго собрал на службу Зла?
— Они будут сожжены. — Голос Алисанды прозвенел над долиной. С каменным лицом она оборотилась и нашла глазами Мэта. — Найти их мы поручаем верховному магу Меровенса.
Затем монахини и двое монкерианцев поднесли к помосту носилки, прикрытые саванами, и сложили их перед королевой.
— Как быть с их телами? — спросил аббат. — Как быть с патером Брюнелом, нашим собратом?
— И с ней, моей многообещающей дочерью? — Аббатиса тоже выступила вперед.
— Заберите их в ваши монастыри, — отвечала Алисанда. — Пусть святые гробницы будут возведены над их телами, ибо они умерли как мученики на поле боя. Их души, не сомневаюсь, уже пребывают на небесах.
В наступившей тишине аббат с поклоном поблагодарил королеву и пошел к ожидающему его коню. Носилки с телом патера Брюнела были быстро укреплены поверх седла, и аббат приказал оставшимся от его ордена рыцарям:
— В путь!
Торжественная процессия монкерианцев двинулась за носилками с пением погребальной песни.
— Пойдемте, дочери мои! — крикнула аббатиса, садясь в седло. — Отвезем нашу сестру домой. Наше горе — оно наше и есть.
Монахини привязали носилки к седлам двух лошадей и со скорбным пением тронулись в путь.
Два траурных кортежа двигались по долине рядом, везя останки двух раскаявшихся: ведьмы и оборотня, которые после ужасного падения вознеслись к славе. Когда кортежи скрылись из виду за восточными склонами гор, солдаты стали возбужденно переговариваться.
Призывая к тишине, Алисанда громко заговорила:
— А теперь освободите собратьев, которых принудили поднять оружие против вас, пусть они вернутся по домам. И вы следуйте за вашими сюзеренами, и да будет на вас благословение королевы.
Радостные крики прокатились по полю, и ряды солдат смешались.
Мэт стал проталкиваться сквозь толпу. Видя, кто он такой, воины расступались, пропуская верховного мага. Но когда он приблизился к помосту, Алисанда в сопровождении баронов была уже у своего шатра. Взглянув через плечо, она увидела его, но лицо ее не выразило привета.
— Что ж, сэр Мэтью, вы уже почти дома!
Сэр Ги хлопнул его по плечу со своей обычной беззаботной улыбкой. Она напомнила Мэту о его подозрениях, которые теперь вроде бы имеют основания.
Он обнял сэра Ги за плечи и отвел его в сторонку, поближе к Стегоману, который расположился поодаль в гордом одиночестве. Дракон был на поле самым крупным существом — теперь, когда Кольмейн удалился, уведя за собой гномов и бывших людоедов.
— Итак, — сказал Мэт в решимости раскрыть загадку сэра Ги. — Кто же вы такой, в конце концов, сэр Все-или-Ничего?
Рыцарь улыбнулся еще шире.
— Почему вы спрашиваете и откуда вы взяли это имя, которым вы меня называете?
— Так оно переводится на мой язык. Тутарьен — французский, язык рыцарства. А я заметил, что здесь знать не пренебрегает этим языком. И, пожалуйста, не заговаривайте мне зубы, я же видел, как Кольмейн узнал вас и как святой Монкер откликнулся на ваш зов.
Сэр Ги перестал улыбаться.
— Но кто же я такой, по-вашему, сэр Мэтью, если не рыцарь, каким кажусь?
— Вероятно, мне надо напомнить вам одну историю, рассказанную неким Черным Рыцарем. «Когда не осталось у императора Гардишана наследников, Кольмейн разыскал его потомка по женской линии, и тот стал править. Но ходили слухи о потомке и по мужской линии. Кольмейн его не нашел». Слухи оказались обоснованными, сэр Ги?
Рыцарь с минуту изучающе смотрел на Мэта, потом пожал плечами.
— Вы видите то, чего другие не видят, и запоминаете мельком сказанное. Но поклянитесь мне своей честью рыцаря, что никогда не будете говорить об этом ни с кем другим.
— Клянусь моей рыцарской честью, — сказал Мэт. Сэр Ги кивнул.
— Был такой ребенок, укрытый столь надежно, что Кольмейн не нашел его. Всю свою жизнь он прожил в тайне, как и его потомки. Я — последний в роду.
— Но в таком случае вы — законный наследник, а не Алисанда, — сказал Мэт.
— Боже избави от такой судьбы! Я — законный император, и я не могу заявлять о своем праве на корону, пока все эти Западные земли не попадут под власть Зла. Тогда единственным средством исцеления станет империя, и мои потомки смогут опять взять в руки скипетр. Но только, и только, тогда. Пока Добро все еще правит в Меровенсе, длится время королей, не императоров. И пусть иное не наступит на моем веку.
Мэт не сомневался, что рыцарь говорит искренне.
— Значит, вы вовсе не тот беззаботный бродяга, каким кажетесь. Вы посвятили жизнь тому, чтобы не допустить надобности в императоре. Вам не нужна власть.
— По крайней мере не ценой нового нашествия Зла. Я до последнего вздоха буду бороться, чтобы отодвинуть недобрый час, как это делал мой отец и отец моего отца.
— Та-ак, — протянул Мэт, пытаясь увязать вместе факты. — Предполагаю, что это вы меня вычислили.
— Вычислил? Нет, я всего лишь пошел в пещеру к императору, разбудил святого Монкера и предупредил его, что грядет опасность. Он, конечно, знал о том, но ему нужно было слово смертного, чтобы начать действовать. Он-то и решил поискать мага в друрих мирах — кого-нибудь, кто имел бы неизвестную здесь власть и мог справиться с Малинго. Монкер написал несколько строк в рифму на пергаменте и запустил их во время. Кто их найдет и сумеет разобрать, сказал он, тот и будет магом, который спасет эту землю.
Четко спланировано, подумал Мэт, заклинание с автоматическим фильтром, вылавливающим нужного человека.
— Что же, можете радоваться! — Сэр Ги снова хлопнул его по плечу. — Ваша миссия выполнена. Я уверен, что добрый святой отошлет вас домой.
Мэт пристально посмотрел на него.
Сэр Ги недоумевающе нахмурился.
— В чем дело? Разве не этого вы хотели с самого первого дня?
— Да-а, — медленно сказал Мэт. — Да, я частенько говаривал об этом. Домой.
Он представил себе свою безалаберную комнатушку с дешевым по-студенчески убранством, своих друзей, пьющих пиво из кружек или сидящих за столиком в кафе...
Все это было нереально, как будто он прочел об этом в книжке. Глаза его устремились к шатру, под своды которого скрылась Алисанда. Он вздохнул. По крайней мере его уход освободит ее от напряжения и устранят неразрешимую проблему на радость матушке настоятельнице. «Да, пожалуй, я хочу домой».
