— Здорово действует эта штука… Взрыв намного мощнее гаубичного снаряда. С вашего позволения, я оставлю ее у себя, — восхищенно проговорил Галов, поглаживая разогревшийся от выстрела энергетический раструб.
— Мы, кажется, договорились, что вы получите бластеры лишь после того, как покажете нам выход в Барнуд.
— А он здесь. В этом здании. Мы уже пришли.
— Ты уверен?
Он молча выдержал мой взгляд и, закинув бластер за спину, решительно двинулся к зданию.
Когда до него оставалось всего несколько метров, я вскинул электронный искатель и постарался рассмотреть то место, куда только что выстрелил Галов.
На одной из верхних ступеней здания, куда ударил заряд, что-то было. Остатки какого-то механизма. У бластерного заряда нет металлической оболочки, но я отчетливо различил блестки оплавленного металла, вкрапленные в камень стены.
Я ни о чем не стал спрашивать Галова, лишь поудобнее расположил рукоять ножа. Игра входила в свою завершающую фазу.
Через несколько минут мы стояли перед входом в здание. Дверей здесь, как, впрочем, и во всех других домах Липона, не было. В стене чернел округлый темный провал — словно вход в какую-то пещеру.
— Нам туда? — В ответ Галов кивнул. — Пойдешь первым. — Он не стал возражать, и это несколько успокоило меня.
Прежде чем войти в здание, я последний раз при свете дня всмотрелся в лицо Лании. Оно оставалось таким же безмятежным, каким стало в ту минуту, когда подействовало лекарство Мейнуса. И совершенно белым. Дыхания не было, пульс не прощупывался — мы несли труп, и мне потребовалось огромное усилие воли, чтобы убедить себя в том, что это не так.
По крайней мере, мышцы до сих пор не смогло одолеть трупное окоченение, и если мы успеем вовремя найти «Орешек», если сумеем добраться на нем до Земли… Земные медики ее оживят…
Я мысленно прикинул наши шансы: если Галов нас не обманет, если «Орешек» окажется на месте, если боевики повстанцев нас выпустят, если крейсеры «Феникса» не испепелят нас при выходе на орбиту…
И все же надежда оставалась, совсем крохотная. Может, один шанс на тысячу… И все же она была. Земные медицинские центры справятся с ее раной в два счета, земные врачи сумеют вывести ее из анабиоза… «Держись, девочка… Я увезу тебя отсюда, как обещал», — прошептал я, словно она могла меня услышать.
В следующую минуту мрачная темнота липонского здания поглотила нас. Здесь не было никаких светильников, а если и были, пронесшиеся над этими стенами века давно разрушили их. Узкие лучи наших фонарей не могли справиться с огромным пространством. Внутри этого здания не было ни единой перегородки.
Вскоре мы достигли противоположной стены. Мы с Северцевым опустили носилки на пол и уставились на стену, словно увидели в ней привидение.
Из серого необработанного камня, словно отлитого из единого куска, наружу выступала обыкновенная, земная, кессонная дверь. С большим поворотным колесом, снабженным толстыми спицами, с окошечком кодового замка и большими заклепками, обегавшими ее по периметру.
— Это и есть проход, — не без гордости проговорил Галов. — Я выполнил свою работу и хотел бы получить обещанную плату.
Краем глаза я заметил, что он отступил на пару шагов и, словно ненароком, навел на нас ствол бластера.
— Сначала откройте дверь.
— Это уж ваше дело. Об этом мы не договаривались. Я обещал только проводить вас к проходу.
— Мы договаривались о проходе, а не о запертой двери. Но тем не менее я готов пойти вам навстречу. Вы можете оставить у себя этот бластер. Второй мы положим у порога, если сумеем открыть дверь.
— Нет. Так не пойдет. Вы отдадите мне его сейчас.
В темноте отчетливо прозвучал щелчок спускового механизма. Если бы бластер был заряжен, от всех нас осталась бы лишь горсточка пепла.
Нож пронесся в темноте невидимой молнией. Вскрикнув, Галов выронил бластер и схватился за правое плечо.
Прежде чем он понял, что, собственно, произошло, нож снова оказался у меня в руках.
— Уходите. Я выполню свое обещание, несмотря на то что вы пытались нас убить. Позже вы сможете вернуться и забрать свои бластеры.
— Вы мне за это заплатите…
Он медленно стал пятиться к светлому квадрату выхода, ни на секунду не поворачиваясь к нам спиной. Я заметил, что его левая, здоровая рука скользнула вниз, к поясу, где находился пистолет.
— Оставьте это. Даже думать забудьте, иначе никуда отсюда не выйдете.
Все же он сделал выводы из знакомства с моим ножом, его рука послушно вернулась обратно. Когда до выхода оставалось несколько метров, он повернулся и побежал.
— Зачем вы его отпустили? — спросил Северцев. — Теперь он вернется уже не один. А нам ни за что не справиться с этой дверью.
— Это не совсем так. Совершенно случайно я знаю код ее замка.
Глава 40
— Откуда ты можешь знать этот чертов код?
— Я его не знаю.
Капитан растерянно посмотрел на меня:
— Тогда зачем ты…
— Помнишь дверь, через которую я навещал Гифрона?
— Еще бы ее не помнить!
— Так вот, я знаю код этой двери. Коленский не скрывал его, полагая, что столь длинный и сложный шифр невозможно запомнить. Но у меня профессиональная память. Гифрон обычно копирует вещи полностью, а если это копия.
— То шифр замка должен совпадать!
— Совершенно верно. Сейчас мы убедимся, прав я или нет.
Я торопливо набрал на диске нужную комбинацию цифр. В замке что-то щелкнуло, но я не был уверен, что он открылся. Проверить это можно было только после того, как будет отпущено запорное колесо, а оно не желало поддаваться нашим с Северцевым объединенным усилиям. Возможно, механизм заржавел. Возможно, дверь заклинило в стене во время обстрела, а может, здесь все-таки был установлен другой код. Мне показалось, что стрелки часов, отмерявшие оставшиеся у нас десять суток до того как Лания умрет, сорвались с места и стремительно понеслись вперед.
— На стене, в том месте, куда стрелял этот мерзавец, был какой-то механизм. Что, если он связан с запором двери?
— Возможно. Но какое это теперь имеет значение?
Я услышал металлическое лязганье у выхода, за которым несколько минут назад исчез Галов.
— Кажется, Галов со своими дружками собираются нанести нам визит…
— Подождите! — воскликнула Анна. — Какую комбинацию ты набрал?
— Какое это имеет значение?
