Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Единственное, что мог теперь предпринять исполнитель в качестве защитных мер, так это попытаться сбить юпитерианцев плевками, чего делать, разумеется, не стал – не выжил еще из ума. Зато оба его слэйера при приближении врага исправно выскользнули из рукавов. Жаль только, что сломанные кости на руках и ногах не срастались с той же скоростью, с какой реагировали на опасность люциферрумовые клинки.
Обнаживший слэйеры мертвец – наверное, для юпитерианцев подобная картина выглядела забавно. Впрочем, рассмотрев небожителей получше, Мефодий немного успокоился: один из них точно не станет его добивать и, надо полагать, не позволит сделать это второму.
– Эй, исполнитель, ты еще жив? – поинтересовался Сагадей, спускаясь пониже.
Мефодий с трудом открыл рот и едва сумел хрипло выдохнуть:
– Жив…
– Наверное, нам следует быть милосердными и избавить его от мучений, – заявила спустившаяся следом за сыном Афродита.
– Оставь его, мама, – попросил Сагадей. – Пусть живет. Кажется, он уже сполна рассчитался за твои руки.
Ненавидящий взор Афродиты вдруг смягчился, и в нем промелькнуло что-то похожее на человеческую теплоту, которой Мефодий не замечал за юпитерианкой со времен их незабываемой мальдивской встречи.
– Будь по-твоему, сынок, – промурлыкала она. – Я не злопамятна. Пожалею его; ведь и он меня тогда пожалел, хотя мог бы запросто убить… Прощай, Мефодий! Нам пора: скоро здесь станет очень неуютно.
– Прощай, исполнитель! – кивнул Сагадей. – Ты мне здорово помог. Может, когда отблагодарю, если еще свидимся!
И парочка небожителей полетела дальше, стремясь побыстрее убраться отсюда подальше.
Афродите и Сагадею было куда спешить. На внешнем кольце армейского оцепления уже начали вскрывать конверты с президентскими печатями. Вестовые сновали от полка к полку, координируя выполнение только что обнародованного командирами частей общего приказа. Снимались маскировочные чехлы с сотен ракетных комплексов, нацеленных на блокированный миротворцами город…
Стерегущие периметр Сатиры обеспокоенно переглядывались: в стане людей происходила непонятная суета. Уж не хотят ли они, глупцы, поддержать своих и рискнуть пойти на прорыв? Бедные вечноматериальные существа, упрямо не желающие понять, под чьей властью они находятся и от чьей воли зависят!..
Повелитель Юпитер появился в нужный момент: враг был уже достаточно измотан и потрепан. Его появление было сродни атаке засадного полка Дмитрия Донского при Куликовской битве и резко перевесило чашу весов в пользу юпитерианцев. До этого баланс сил находился в относительном равновесии, став таким после своевременного отвлекающего нападения исполнителей на Усилитель.
Несмотря на мгновенно выработанную Гавриилом стратегию, биться с Юпитером даже всеми силами смотрителей было что колоть молотком алмаз. Повелитель потому и являлся Повелителем, что представлял собой идеальное орудие для войны как в своей истинной, так и в материальной форме. Хорошая защитная реакция Юпитера с лихвой компенсировала его единственный недостаток – плохую маневренность. На каждый смотрительский гравиудар он успевал отвечать встречным, отчего пробить его защиту было невозможно.
Когда же Повелитель атаковал, любая контратака теряла всякий смысл. С подобным успехом можно было разить гравиударом несущийся навстречу метеорит. Те из смотрителей, кто посмел усомниться в боевой исключительности Повелителя и считал, что короля играет свита, жестоко поплатились за свое неверие уже в первые минуты боя.
Если бы смотрители сражались с одним Юпитером, у них были бы шансы, однако с его эффектным выходом остальные юпитерианцы, не желая выказывать перед Повелителем нерешительность, стали бросаться на людей с удвоенной яростью. Гавриилу стоило немалых усилий координировать действия подчиненных и не дать им утратить контроль над боевым порядком.
За это горячее утро пали лучшие из лучших: свирепый полинезиец Матуа, мудрый Свенельд, бессменный телохранитель, советник и друг Главы Совета Иошида. Место последнего без промедления занял сын Гавриила Симеон.
Смотритель Сатана не поддался на уговоры Главы Совета и не отказался от участия в битве, а встал плечом к плечу с остальными. По истечении вторых суток сражения он уже мало напоминал прежнего малоподвижного затворника подземелий. Сатана похудел, осунулся, однако не терял присутствия духа. Наоборот, от суровых боевых условий его врожденная ненависть ко всем и вся (кроме, разумеется, научной деятельности) только усилилась. У Гавриила складывалось впечатление, что Сатана решил отыграться на юпитерианцах за все свои прошлые претензии как к небожителям, так и к собратьям-землянам. Он вымещал накопленную за тысячелетия злость столь неистово, что заставлял содрогаться даже матерых Нептуна и Аида, а о юпитерианцах рангом пониже и говорить не приходилось. Гавриил, однако, не желал, чтобы такой ценный смотритель, как Сатана, сложил голову по горячности и втайне от него приказал двум смотрителям приглядывать за ним.
Сосредоточенный на битве, Гавриил вспомнил о том, что должно было произойти в это утро, лишь тогда, когда на окраинах Староболотинска послышался странный шум. Поначалу он представлял собой отдельные хлопки, которые с каждой секундой становились все чаще и чаще и через минуту слились в ревущий шквал. Сотни белых инверсионных следов от сгорающего ракетного топлива в беспорядке расчертили морозный воздух над городом и продолжали появляться безостановочно.
Президент свое обязательство выполнил. Осталось только надеяться, что затея с ракетами даст хоть какой-нибудь эффект, поскольку те, кто должен был сказать решающее слово, в выполнении своих обещаний были не менее пунктуальны.
Акселерат тоже услышал ракетные залпы, но, когда вышел из забытья и открыл глаза, ничего поначалу не заметил. Битва в небе все еще шла, и группа смотрителей продолжала редеть.
Мефодий не мог увидеть результаты первой волны газовой атаки по простой причине: залп был нацелен не на город, а на маячивших неподалеку от землян Сатиров. Сначала следовало нейтрализовать врага поблизости, дабы он не посмел вмешаться и сорвать столь тщательно запланированную операцию.
Однако вскоре все встало на свои места.
Исполнитель даже ненадолго отвлекся от своего бедственного положения – настолько заворожило его развернувшееся в небе зрелище. Инверсионные следы ракет закрашивали небосклон с такой же педантичностью, с какой Мефодий некогда покрывал грунтовкой холст. Приятная глазу лазурь таяла, а заменяла ее грязная изжелта-белая дымка, которую трудяга-ветер старательно размазывал в вышине в однотонный непривлекательный фон. Ракеты с газовым репеллентом разрывались в воздухе, распускаясь на этом фоне блеклыми несимметричными цветками. Хлопки слышались не переставая, словно кто-то швырял в огонь целые связки петард. Иногда ракеты не успевали разрываться в воздухе и достигали земли. Одна такая приземлилась неподалеку от Мефодия, разбросала снег и с грохотом разлетелась на части, выбросив при этом едкое белое облако.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
