— Это не сын Джима, — хрипло проговорила она. — Это не мой ребенок.
— Я этого никогда и не думал, — сказал Билл. Прижав ее к себе покрепче, он сосредоточился на старике, стоявшем по-прежнему неподвижно и безмолвно.
— Глэкен! — позвал наконец Билл. — Так я должен вас называть?
— Так, — подтвердил старик. Поразительно было слышать его голос после упорного молчания перед Расаломом.
— Что теперь будет? Он способен сдержать обещание?
— О да. — Голубые глаза Глэкена встретились с глазами Билла. — Он с самого начала замыслил отдать наш мир во власть силы, которой служит, превратить его в подобающее для нее место. Многие люди считают сейчас мир жестоким и страшным, но на самом деле он лучше, чем был, — поверьте, я вижу, как он изменился. Но в нем еще более чем достаточно ненависти, грубости, злобы, насилия, лжи, жестокости, что с каждым днем накапливаются за нашими закрытыми дверями, придавая Расалому силы, необходимые для превращения нашего мира в место, которое послужит целям питающей его силы. Он — плодородная почва, в которую падают семена сидящего в каждом из нас зла. Любовь, вера, братство, достоинство, логика, разум — он будет лишать людей всего этого, пока мы не превратимся в крошечные островки безнадежного отчаяния.
— Каким же образом? Может, ему и удалось обрушить эти стены, но это вовсе не значит, что он способен мановением руки превратить всех нас в животных. Мы крепче.
— Не надейтесь на это. Он начнет со страха, излюбленного своего оружия. В одних страх пробуждает лучшие качества, но в большинстве — самые худшие. Войны, ненависть, зависть, расизм — что это, как не проявления страха?
Кэрол подняла голову с плеча Билла.
— И ничто не остановит его? — спросила она. — Ведь вы останавливали его прежде. Не удастся ли вам...
— Я не тот, каким был, когда в последний раз встречался с Расаломом, — сказал Глэкен с печальной улыбкой. — Противоборствующая сила развеялась и ушла.
— Так, значит, надежды нет? — спросил Билл.
Он уже побывал там, где не оставалось надежды. И не хотел снова туда вернуться.
— Я не сказал этого, — продолжал Глэкен и вновь устремил голубые глаза на Билла. — Мы можем найти кого-то, кто вернет эту силу. Мне нужна помощь. По-моему, было бы очень кстати, если бы вы присоединились ко мне. И вы, миссис Трис. Не желаете ли завербоваться в наш небольшой отряд?
Ошеломленная Кэрол сумела кивнуть.
— Да. Да. Желаю.
— Прекрасно, — заключил Глэкен и повернулся к двери. — Тогда идем.
— А как быть... с ними? — спросил Билл, бросая взгляд на дверь спальни.
— А их нам придется оставить.
Лизл... Ренни... лежат там, словно скотина на бойне.
— Они заслуживают лучшего.
— Согласен, но сейчас мы не можем иметь дело с полицией, которая, несомненно, уже мчится сюда. Нас задержат, может быть, даже посадят в тюрьму, а нам нельзя терять ни минуты.
Билл неохотно вынужден был согласиться с логикой старика. Следом за Глэкеном они с Кэрол вышли под дождь. Билл поежился под холодными струйками.
— С чего начнем?
— Не знаю, — сказал Глэкен. — Но я уверен, что все начнется с небес. Это его дорога. Он может начать незаметно, так что нам надо внимательно поглядывать на небеса, чтобы не просмотреть, когда они разверзнутся. Мы должны знать, когда начнется война, и быть готовыми к ней.
Билл взглянул вверх и увидел только низкую серую пелену облаков, нависающую над ними.
На небесах... что там происходит? Он понял, что отныне приобретает новую инстинктивную привычку — поглядывать на небеса.
— Что мы можем противопоставить такой силе?
— Есть несколько вариантов, которые можно испробовать. — Глаза старика, постукивающего палкой по тротуару, сощурились от гнева. — Он, видите ли, заявляет, что я бессилен, — тихо произнес Глэкен, и его голубой взор на миг ярко сверкнул. — Никто еще не называл меня бессильным. Посмотрим, так ли уж я бессилен на самом деле.
