Пусто.
Теперь ее сердце колотилось так, что задевало ребра. Кэт снова вбежала в комнату, зовя Картера. Только сейчас она заметила: его сумки тоже нет.
Кэт выбежала в коридор. Не обращая внимания на Еву, бормотавшую что-то о любви и желании все исправить, понеслась вниз, к задней двери.
Мозг подбросил ей новую спасительную мысль: Картер решил над ней подшутить и потому, отправившись курить, взял с собой сумку. Это глупая шутка, но шутка. Он не мог сбежать, ведь он ей обещал.
– Картер!
Она распахнула дверь. Запорошенное снегом крыльцо. Лужайки, за одну ночь ставшие совсем белыми.
Пусто.
– Кэт!
Кэт стремительно повернулась, чуть не упав.
– Нана, где он?
Бабушка покачала головой. Исчезновение Картера и для нее было неожиданностью.
– Я думала, он в комнате.
– Нет его там! – выдохнула Кэт. – Нана, он же мне обещал.
Вытащив из кармана мобильник, Кэт бросилась к другой двери.
– Ну пожалуйста, ответь, – шептала она.
Его телефон был переключен на голосовую почту.
Толкнув тяжелую дверь, Кэт и здесь увидела белое пространство. Теперь ей стало страшно, очень страшно. Она дышала ртом, выпуская сероватые облачка пара. Холода она не чувствовала. Глаза повсюду искали Картера. Потом их затуманили прорвавшиеся слезы. Был не только страх. Была вспыхнувшая злость. Смахнув ладонью слезы, Кэт увидела цепочку следов от крыльца.
Прочь от нее.
* * *
Единственным источником света в ее комнате был мобильный телефон. Кэт в который раз нажимала кнопку быстрого набора.
Опять голосовая почта.
Кэт опустила тяжелые веки, прикрыв усталые, воспаленные от слез глаза.
Прошло уже двенадцать часов. Картер не подавал никаких вестей.
У Кэт болело все тело. Болела голова. Сердце билось прерывисто. Все эмоции сменились ощущением пустоты, обступавшей со всех сторон.
После всех выплаканных слез, после сотен шагов по комнате она перестала обвинять Картера в трусости, предательстве и прочих грехах. А что ему еще оставалось делать? Сидеть и слушать, как Ева поливает его грязью? Естественно, у него сработала привычная защитная реакция. Правда, сама Кэт дошла это этой мысли только через шесть часов нескончаемых истеричных звонков на его мобильник и целого шквала эсэмэсок. Но дошла.
Можно было упрекать Картера в черствости и безразличии, однако Кэт понимала: он это сделал не из желания ей досадить. Он был безнадежно открыт и уязвим.
Уж если кого винить, так это ее. С самыми лучшими намерениями она втащила его в стрессовую ситуацию. Ей бы прислушаться к своей интуиции. Да что там интуиция! Разве она не видела, в каком он был состоянии, когда они выезжали из Нью-Йорка? Ей хотелось подарить ему семейный праздник. Она верила, что в случае чего поддержит Картера. Но не рассчитала свои силы.
Получалось, в основном она думала о себе.
Разговор с Наной Бу немного успокоил ее. Как в детстве, она положила голову на бабушкины колени и по-детски жаловалась ей на плохого мальчишку. Да, Картер ей обещал. Да, она поверила, что он сдержит слово. А он не сдержал по одной простой причине: это было навязанным обещанием. Картер почувствовал, что ей надо это услышать, и пообещал. Иначе у нее не состоялся бы разговор с матерью. Хорошо, что состоялся.
Достижения были скромными, но часть напряжения удалось снять.
В конце концов, и Рим не был построен за один день. После ухода Картера их разговор потерял естественность, превратившись в обмен фразами. Но все-таки это был разговор, а не конфронтация. По выражению Евиного лица Кэт видела: мать понимает, что Картер исчез из-за нее. А значит, сознаёт свою ответственность.
Кэт перевернулась на спину, прижав мобильник к животу. Снег за окном продолжал падать. Опять пошла череда мыслей: «Где сейчас Картер? Все ли с ним благополучно?» Она позвонила в аэропорт. Никаких изменений в заказе на их билеты не было. Может, Картер улетел другим рейсом? Однако что-то подсказывало ей: он по-прежнему в Чикаго. Вот только где?
Собрав чемодан, Кэт решила переночевать в гостинице, а завтра днем улететь запланированным рейсом. Нана Бу настойчиво уговаривала ее остаться. Как-никак День благодарения принято праздновать в кругу семьи. Но после случившегося Кэт не могла заставить себя сесть за стол с матерью. Она послала Картеру эсэмэску, сообщив, где он сможет ее найти, и уехала.
Ей сейчас был нужен не круг семьи, а тишина и возможность все обдумать.
Как и Картеру.
Кэт сжалась, представив, каково было ему слышать слова Евы. Картер только-только почувствовал, что он достаточно хорош, что его действительно рады видеть. Ева точно бульдозером прошлась по всему, что в течение минувшего дня и вечера выстраивали Кэт и Нана Бу.
Кэт закрыла глаза. Ей так хотелось сейчас сказать ему, что она его любит.
Даже если после случившегося он порвет с ней отношения, пусть вначале услышит ее слова.
Кэт опять заплакала. Это были слезы по Картеру, по боли, которую он испытывал. Кэт злилась на мать, жалела Нану Бу, оказавшуюся втянутой в отвратительную ситуацию.
Боже, как ей сейчас недоставало отца!
Кэт тихо плакала, сознавая свое полное бессилие. Потом наконец уснула.
* * *
Шум, а где – непонятно.
Он был где-то на дальних окраинах сознания Кэт. Где-то между светом и темнотой, между реальностью и сном. Но он был.
Кэт сонно протянула руку к столику, где стояли электронные часы. Надо отключить этот дурацкий сигнал будильника.
Тук-тук-тук.
Сонно щурясь, Кэт села на кровати, постепенно вспоминая, где находится.
Отель «Дрейк». Номер люкс, любимый номер Наны Бу.
Кэт обнаружила, что вспотела во сне. Одеяло было слишком жарким. Сжимая в руке молчащий мобильник, Кэт переползла на другой край кровати и включила ночник. Комнату залил мягкий свет. Мотая головой и прогоняя сон, Кэт стала вслушиваться.
Ничего.
Тишина.
А чего еще она ждала? Благопристойная тишина в коридоре благопристойного отеля.
Может, ей почудилось?
Тук-тук-тук.
Кэт встала, прошла из спальни в просторную гостиную, попутно включая свет. Кого еще принесло? Насколько она помнила, никакой еды она в номер не заказывала. Ругая себя, что не взглянула на часы, Кэт подошла к двери, протирая глаза и пытаясь пригладить всклокоченные волосы.
Тук-тук-тук.
– Подождите, – сонным голосом произнесла Кэт. – Сейчас открою.
Она не стала заглядывать в глазок. Замков на двери было несколько. Наконец ей удалось открыть последний.
