– Это очень неудачно. – Тамас приложил руку ко лбу и слегка покачнулся. Он выглядел неважно. – Не хотелось бы поддаваться панике, но я должен был принять кое-какие меры, на случай если в этом есть доля правды. Призвать бога! Кто сейчас способен поверить в подобную чушь? Я послал в крепость Четвертую бригаду. Этого должно хватить, чтобы не пропустить кезанскую армию через перевал. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Сожалею, что оторвал вас от дела, инспектор. Но позвольте сказать вам еще одно, прежде чем вы уйдете.
– Да, сэр?
– Если я не переживу эту операцию или буду слишком долго восстанавливаться после нее, вам надлежит продолжать расследование.
Холодок пробежал по спине Адамата.
– При всем уважении к вам, сэр, через несколько часов после вашей смерти меня самого нашли бы мертвым в канаве. Думаю, что только страх попасть под подозрение мешает предателю подослать ко мне убийц. Страх перед вами, точнее говоря.
– У вас будет охрана, – настаивал Тамас. – Если я умру, справедливость будет восстановлена не в суде, а силой оружия. Седьмая бригада с радостью поможет вам.
Похоже, фельдмаршал действительно допускал, что может умереть. Страх Адамата усилился. Если Тамас умрет, все рухнет. Особенно при таких обстоятельствах. Армия выступит против остальных членов комитета. Страну охватит хаос. Каждый будет сражаться за себя, и в этой борьбе не окажется победителей. А если Тамас останется жив, Адамату придется и дальше предавать его, раскрывая государственные тайны лорду Ветасу. Что стало с его достоинством? В сотый раз Адамат подумал, что надо во всем признаться Тамасу и попросить помощи. Нет, снова решил он. Безопасность семьи важнее, чем честь и достоинство.
Размышления Адамата прервало появление высокого толстяка с длинными темными волосами, собранными в хвост на затылке. Несмотря на передник и поварской колпак, у него были повадки короля. Незнакомец держал над головой серебряный поднос, на поясе висела невероятных размеров поварешка.
– Михали? – Тамас настороженно взглянул на него.
– Фельдмаршал, я принес вам бульон. Выпейте его перед операцией. Думаю, он поможет вам быстрее восстановиться.
Доктор нахмурился.
– Никакой еды или напитков, – резко заявил он.
– Я настаиваю! – Михали протянул поднос Тамасу.
– Абсолютно исключено. Пища может вызвать осложнения во время операции, я не…
Тамас отмахнулся от доктора.
– Полагаю, что я справлюсь, – возразил фельдмаршал. – Вы ведь даже не хотите дать мне эфира.
Адамат уже собирался ускользнуть, оставляя Тамаса с его бульоном и операцией, когда дверь снова открылась. Инспектор признал Первосвященника если и не по лицу, то по мантии. У Черлемунда была внушающая трепет репутация. Он редко читал публичные проповеди и не пользовался у простонародья такой любовью, как его предшественники.
– Тамас, я рад, что вам удалось избежать опасности, – начал он, – но меня привело к вам важное дело. Мне сообщили, что ваши солдаты отказываются выдать церкви этого богохульника-повара. Вчера, когда мои охранники пытались арестовать его, произошла стычка…
Он замолчал и хмуро посмотрел на Михали, Адамата и остальных.
– Разумеется, Михали представляет для нас определенную ценность, – осторожно заметил Тамас.
– Если бы у меня был выбор, я бы оставил его вам. Какое мне дело до сумасшедшего повара? Но другие Первосвященники, более строгие в вопросах веры, требуют его ареста. Они давят на меня, Тамас. Грозятся нарушить нейтралитет церкви.
– Я сообщу вам о своем решении позже, – сказал Тамас.
– Вынужден настаивать на немедленном ответе. – Черлемунд расправил плечи и с подозрением посмотрел на Михали. – Вы и есть тот сумасшедший повар?
Михали бережно поставил поднос перед Тамасом и повернулся к Черлемунду. Он глубоко вдохнул, втягивая свой огромный живот:
– Я шеф-повар, сэр, и прошу вас впредь называть меня только так.
– Шеф-повар! Ха! – Первосвященник запрокинул голову и рассмеялся. Его рука потянулась к эфесу шпаги. – Тамас, этот человек арестован именем церкви.
– Вон отсюда.
Слова прозвучали очень тихо, но Адамату показалось, будто все тепло мгновенно выветрилось из комнаты. Он обернулся к Тамасу, но это сказал не фельдмаршал. Это сказал повар.
– Как вы смеете? – Первосвященник на целый фут вытащил клинок из ножен.
– Вон отсюда! – проревел Михали. Он схватил поварешку так, словно это была шпага, и нацелил ручку в нос Черлемунда. – Не хочу вас видеть. Вы не истинный священник, вы напыщенный дурак. Дайте мне только повод, и я ударю вас!
– Что за безумный бред? – воскликнул Черлемунд с искаженным от гнева лицом. – Вы арестованы именем церкви. Меня не запугать вашей поварешкой, безбожный обжора!
Михали внезапно рванулся к Черлемунду. Первосвященник отступил на пару шагов, достал шпагу и сделал выпад. Михали парировал удар поварешкой, ловким движением отбросил клинок и наотмашь ударил Черлемунда с такой силой, что тот отлетел к дивану.
В комнате стало тихо. Олем подскочил к Черлемунду.
– Вы убили Первосвященника, – потрясенно пробормотал Адамат.
– Хотелось бы, – фыркнул Михали. – Выпейте бульон, фельдмаршал.
Не произнеся больше ни слова, он вышел из кабинета.
– Он жив, сэр, – доложил Олем. – Просто потерял сознание.
Адамат переглянулся с Тамасом. В глазах фельдмаршала отражалось точно такое же недоумение. Тамас поморщился и схватился за больную ногу.
– Олем, позаботься о том, чтобы Первосвященника перенесли в комнату внизу. Скажи ему, что он неудачно упал с лестницы. Найди свидетелей. Инспектор, вы ведь видели это?
– Это было очень неприятное падение. – Адамат разгладил свой сюртук. – Он скатился на два пролета, прежде чем мы подхватили его.
– Полагаю, именно так все и было, – согласился Тамас. – Доктор, что вы можете прописать Черлемунду?
– Мышьяк? – Доктор взглянул поверх очков на бесчувственное тело Первосвященника.
– Нет, серьезно. Что-нибудь такое, что обеспечит ему сильную головную боль и основательную потерю памяти.
– Цианид.
– Доктор!
– Я подберу что-нибудь, – пробормотал Петрик.
– Олем.
Телохранитель, уже ухвативший Первосвященника за подмышки, замер на месте:
– Да, сэр?
– Что Черлемунд сказал про стычку с его охраной?
– Я собирался доложить после операции, сэр.
– Не сомневаюсь. Так что произошло?
– Так уж получилось, сэр. – Олем по-прежнему держал Черлемунда. – Парни не хотят потерять Михали. Они говорят, что он приносит удачу. Я к этому никакого отношения не имею. Или почти никакого.
