Бак поднял глаза на лестницу, ведущую на второй этаж, где спали Роза с Джозефом, затем посмотрел в сторону кухни, откуда доносились голоса Кейса, Вилсона и Мэри Мак-Гир.
– Давайте-ка пройдем в гостиную.
Анника пошла вперед. Бак мгновение помедлил и, лишь убедившись, что Пэтси последовала за Анникой, прошел за женщинами в гостиную и закрыл за собой дверь. По-прежнему полная решимости привлечь внимание Пэтси к Баттонз, Анника сказала:
– Пэтси, это Баттонз. Она твоя дочь. Пэтси подняла брови, посмотрела с презрением на ребенка и холодно произнесла:
– Дитя не может быть моим. Смотри! Дитя Египта положили в тростниковую корзину, и воды Нила приняли ее. Она, как говорят, живет сейчас средь древних пирамид.
Бак скрестил на груди руки. Нужно было во что бы то ни стало убедить Аннику в тщетности ее усилий.
– Это тот ребенок, Пэтси, которого ты пыталась сбросить с крыши, и, если бы я не остановил тебя, она была бы сейчас мертва.
В немом изумлении Анника уставилась на Пэтси, не в силах понять, как такая на вид сдержанная женщина могла когда-то обезуметь настолько, что попыталась убить собственного ребенка.
Пэтси обратила взгляд на Баттонз, и ее глаза расширились.
– «Теперь мне только ужасы желанны, а не успокоенья. Я хочу нагореваться вволю, соразмерно огромности удара».
– Как это понять? – спросила Анника шепотом у Бака.
– Она опять цитирует Клеопатру.
– Мне было велено принести дитя в жертву, ибо, поскольку Он призвал Авраама и приказал ему принести в жертву Исаака, как могла я, царица Египта, удовлетвориться меньшим даром Господу? – Пэтси замолчала, переводя взгляд с Анники на Бейби и обратно.
Бак повернулся к Аннике, и при виде глубокой печали в его глазах она едва не кинулась ему на грудь.
– Она путает библейские истории с «Антонием и Клеопатрой». Эти две книги были единственными, которые имелись у нас в доме, не считая медицинского справочника.
Решив, очевидно, что визит окончен, Пэтси направилась к двери.
– «Угас наш свет, лампада догорела».
На лице Бака появилось мрачное выражение.
– Думаю, теперь ты понимаешь, почему я так мало говорил тебе о Пэтси и остальных членах моей замечательной семейки?
– Все это не имеет никакого значения, Бак.
– Для меня имеет.
Анника давно уже догадалась, что внезапное появление Пэтси было делом рук Кейса, его новой попыткой задержать Бака на ранчо. И сейчас, видя в глазах Бака глубокую печаль, в который уже раз пожалела, что эта идея: пришла брату в голову.
Пэтси подошла к двери и остановилась, явно не желая открывать ее сама. В следующий момент Анника с Баком услышали:
– «Тебя отсюда отзывает честь».
Бак тут же подошел к сестре.
– Идем, Пэтси. Сейчас мы отыщем Мэри, и ты поедешь с ней домой.
Пэтси прошла мимо него, даже не повернув в его сторону головы, словно он был слугой.
Бак вышел вслед за Пэтси, и Анника, почувствовав в ногах мгновенную слабость, опустилась на диван и прижалась щекой к головке Баттонз. Вновь и вновь перед ее мысленным взором возникала страшная картина: Пэтси стоит на крыше хижины Бака, угрожая сбросить Бейби вниз.
– Я люблю тебя, Баттонз, – прошептала она и, стараясь не думать о Пэтси, открыла одну из валявшихся на диване детских книжек, которая оказалась букварем.
Баттонз улыбнулась.
– Я люблю Анку.
Они начали читать, но Анника все время отвлекалась, прислушиваясь к звукам в холле, в надежде услышать шум, свидетельствующий о том, что гости собираются уезжать. Она уже начала подумывать, не пойти ли ей с Баттонз к Розе, когда шелест платья заставил ее поднять голову. Она затрепетала. В дверях стояла Пэтси. Одна.
Стараясь ничем не выдать своего страха, Анника взяла на руки Баттонз и встала с дивана. Затем медленно обошла его. Теперь между ней и сумасшедшей была хоть какая-то преграда.
– Ты его любишь?
Прямой вопрос Пэтси на мгновение смутил ее, но, помедлив, она кивнула.
– И ребенка?
– Да. Надеюсь, ты не возражаешь, Пэтси?
Бросив взгляд на дверь, Пэтси прошла через комнату и встала напротив Анники. Их разделял только диван. Пэтси быстро посмотрела налево, затем направо. Взгляд у нее был затравленным, как у загнанного животного. Какие видения терзали ее? И почему?
– Отдай мне ребенка, – сказала она вдруг.
Повелительный тон Пэтси испугал Баттонз, и она тут же уткнулась лицом Аннике в шею. Отступив на шаг, Анника попыталась урезонить сумасшедшую.
– Я не думаю… – «Где же был Бак? Как удалось Пэтси сбежать от него?»
– Отдай ее мне! – прошипела Пэтси и, скрючив пальцы, попыталась схватить Баттонз.
В комнате над ними кто-то ходил. Анника явственно слышала звук шагов. Она бросила взгляд на стену позади себя. Через дверь ей не спастись, но сзади нее было окно, выходившее на веранду. Только бы оно не было заперто, взмолилась она про себя. Если бы ей удалось подойти к нему и выставить Баттонз наружу, ребенок мог бы пробежать по веранде до кухни и позвать кого-нибудь на помощь.
В тот самый момент, когда спина Анники коснулась стены, Пэтси вдруг уронила руки и вновь заговорила. В глазах у нее было почти что осмысленное выражение, когда она, покачав головой, тихо сказала:
– Тебе никогда не понять. Ты не знаешь, что я видела. Я не могла с этим жить, и поэтому мне было намного легче стать египетской царицей, чем оставаться самой собой.
Пока Анника пыталась сообразить, что означали ее слова, глаза Пэтси затуманились снова.
В комнату ворвался Бак. Он подбежал к Аннике и, схватив за руку, окинул ее и Баттонз тревожным взглядом.
– С вами все в порядке?
– Да, все отлично.
– Она исчезла буквально в мгновение. Я услышал наверху шум и побежал сначала туда, боясь, что она обнаружила Розу с новорожденным. Я должен был более внимательно следить за ней. Если бы она что-нибудь тебе сделала…
Внезапно в холле послышались голоса Кейса и Вилсона, и Анника вздохнула с облегчением.
– Иди попрощайся с ней, – сказала она Баку. – Мы с Баттонз пойдем наверх к Розе.
Бак поднимался по лестнице медленно, стараясь не слишком сильно наступать на раненую ногу. Дверь в хозяйскую спальню была открыта, и он увидел, что Анника сидит в кресле-качалке подле кровати и тихо разговаривает с Розой. На мгновение он задержался в дверях, чтобы, пока его не заметили, вволю насмотреться на Аннику в последний раз. Наклонившись, она легонько похлопала по попке завернутого в одеяльце новорожденного и улыбнулась.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Роза?
