— Возможно.
Он улыбнулся, приоткрыв идеальные белоснежные зубы. Мне захотелось их облизать.
— Всего лишь возможно?
— Я от тебя без ума, Ной Кроуфорд. Я уверена, что это не потому, что ты меня доводишь до сумасшествия, а потому, что я тебя люблю. Так что, да, похоже, я смогу этим заниматься всю оставшуюся жизнь.
— Это означает «да»?
Его настойчивость заставила меня рассмеяться.
— Да, Ной.
Он просиял.
— Ну, хорошо.
Я провела пальцами по его мокрым волосам.
— Очень хорошо.
Мой взгляд прошелся по его лицу. В его ореховых глазах было столько любви и восхищения. Он был счастлив, и счастливым его сделала я.
Проведя пальцами по его твердой угловатой скуле, чувствуя, как она твердеет от моего прикосновения, я прикоснулась к его мягким губам. Ной закрыл глаза и поцеловал кончики пальцев. Шея его выгнулась, когда я продолжила движение вниз по подбородку и дальше, где легонько погладила адамово яблоко. На широкой мускулистой шее под кожей пульсировала артерия, в которой бился протекающий через его идеальное тело жизненный сок. Этот человек был до неприличия красив, но я не жаловалась. Потому что он должен был стать моим навсегда.
— Люби меня.
Ной открыл глаза и с уверенностью произнес:
— В любое время. Но сначала нужно тебя убрать из-под дождя. — Он встал и поднял меня за собой. — Мак мне за это яйца отрежет.
Несмотря на мои протесты, он обнял меня за плечи, прижал к себе и повел к двери в дом. Когда он подергал ручку, меня вдруг осенило.
— А дверь закрыта, — сказала я, констатируя очевидное.
— Ну, обратно на дерево ты точно не полезешь. — Он оглянулся по сторонам. — Черный ход есть?
— Заперт.
Ной посмотрел на свою машину.
— Придется позвонить, чтобы тебя пустили. Схожу принесу теле… — Не договорив, он выругался и схватил себя за волосы. — Черт! Какой же я идиот! Я телефон дома оставил.
— Ты поехал в такую даль без телефона?
— Без телефона, без обуви, без рубашки, — сказал он, яростно сверкнув глазами. — Если бы на мне не было штанов, я бы и без них приехал. Видишь, как я от тебя шалею.
Я встала на цыпочки и поцеловала его в кончик носа.
— Ну хорошо. Давай разберемся в нашем положении. Мы оба почти голые, сейчас ночь и идет дождь. Внутрь попасть мы не можем, и я хочу тебя… Прямо сейчас. Иди за мной.
Взяв его за руку, я сошла по ступенькам с порога и направилась в сторону небольшой посадки деревьев рядом с моим домом.
— Куда мы идем?
— Увидишь, — сказала я с хитрой улыбкой.
Мы миновали первые деревья, потом преодолели открытое пространство. Там я остановилась и посмотрела вверх, привлекая его внимание к густому навесу из веток, защищавшему нас от непогоды.
— И что теперь? — спросил Ной, когда я подступила к нему.
— А теперь мы, — сказала я, берясь за пуговицу его джинсов, — снимем с тебя мокрые брюки, пока ты не умер от простуды.
Ной вздохнул и взялся за верхнюю пуговицу моей рубашки.
— Этого мы не можем допустить.
Я покачала головой, потом наклонилась вперед, припала губами к пульсирующей жилке у него на шее, и мы начали снимать друг с друга остатки одежды. Когда преград не осталось, Ной поднял меня, чтобы я могла обхватить его ногами, и наши губы снова встретились. Он вместе со мной медленно опустился на землю и прислонился спиной к стволу дерева, я удобно расположилась у него на коленях.
Пока мой язык вызывал на встречу его язык, я скользнула рукой вниз по его груди и животу и нашла дружка, зажатого между нашими телами. Когда я наконец прикоснулась к нему, он зашипел и запрокинул голову, открывая мне полный доступ к шее и плечам. Не теряя ни секунды, я набросилась на его изумительную кожу языком, губами, зубами. Твердый и гладкий, как титановый прут, член я прижала к себе, покрыв его своей влагой.
Потом его руки взяли меня за ягодицы, он поднял меня, и я направила его в свой вход. Ной наполнил меня полностью, как было всегда и как будет всегда. Мы оба застонали, когда наши тела соединились, точно идеально подогнанные кусочки головоломки. Впервые за пару недель я смогла заняться сексом с настоящим Ноем, а не каким-нибудь искусственным заменителем, которому все равно никогда не сравниться с оригиналом.
Он снял резинку с моего хвостика, потом нырнул головой вниз и поймал ртом мой сосок. Зубы царапнули затвердевшую плоть, губы начали сосать, а язык теребить его с сумасшедшей скоростью. Я выгнула спину и приняла его в себя всего, продолжая делать движения бедрами. Неторопливо, нежно, мы занимались любовью, шепча друг друга слова о вечности.
Долго ждать оргазма ни ему, ни мне не пришлось. Долгая разлука туго завела наши внутренние пружины. К тому же поворот в наших отношениях (перспектива провести предстоящие годы рядом с любимым человеком, родной душой) возвел его и меня на ту вершину, где у нас осталось лишь одно желание — отдаваться друг другу без остатка. А это имеет свои преимущества.
Очень быстро я оказалась внутри его объятий, нас согревал жар наших тел, мы оба обессилели, но достигли полного, нет, полнейшего удовлетворения.
— Мне нужно идти, — неохотно прошептал Ной. — Я не хочу, но Стоун что-то задумал, и я не могу пропустить еще один рабочий день перед собранием членов правления в понедельник.
Я подняла голову и нежно поцеловала его.
— Ничего. Я понимаю.
Его руки убрали мокрые волосы с моих плеч, а потом он взялся ладонями за мои щеки и крепко-крепко поцеловал. Я даже чуть не вскрикнула, когда он оторвался от меня.
— Как же нам тебя обратно в дом провести?
Я пожала плечами.
— Ты уезжай, а я постучу в дверь.
— И что, хотелось бы знать, ты скажешь Маку, когда он спросит, как ты выбралась из запертого дома и почему ты в одной моей рубашке. В которой ты, кстати, охренительно хорошо выглядишь.
— Насчет папы не волнуйся, я придумаю что-нибудь, — сказала я, не имея представления, что я буду ему говорить. — Эй, я же будущая миссис Дилейн Кроуфорд, какая-то часть твоей находчивости уже передалась мне.
Ной прикусил губу, взгляд его сосредоточился на моих губах.
— Ах, ты моя хорошая! — Он обнял меня крепче и чуть не задушил жадным поцелуем.
Спустя пару минут, затолкав наконец его в машину и попрощавшись, я снова оказалась на пороге родительского дома и изо всех сил застучала кулаком в дверь. Как я и ожидала, дверь открыл заспанный Мак. Увидев меня, он широко открыл глаза.
— Лейни? Какого черта ты делаешь ночью на улице под дождем?
