Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
– Можно на фотографии взглянуть? – спросила Нина.
– Отчего нельзя? Вот они. – Старушка достала из комода пакет. В нем лежали только два снимка. Нина достала их, внимательно посмотрела. Они были сделаны в тот день, когда Роберт, она и Михалыч приезжали после ее экзамена есть пельмени. На одной фотографии они были изображены втроем – Ленц, Михалыч и она, Нина; на второй только вдвоем – она и Володя были схвачены за беседой. Она и не помнила, когда это Роберт умудрился их сфотографировать. Самого Роберта на фотографиях не было – фотографы редко оставляют на пленке следы собственной внешности. Она положила фотографии в пакет и молча отдала старушке. Домой она возвратилась на автопилоте.
И с той поры началось ее долгое паломничество по «святым местам». Она изъездила все маршруты, на которых училась с Робертом водить машину, по нескольку раз кружилась на одних и тех же перекрестках, обманывая себя. Все ей казалось, что вот сейчас еще немного она проедет вперед и рядом с ней окажется их учебная желтая машина с таким знакомым ей номером и человеком, сидящим впереди с растрепанным журналом на коленях. А уж сколько часов она провела на мостике с грифонами, было просто не счесть! Бессчетное количество раз она гладила блестящую, стершуюся лапу, как верующий прикладывается к иконе, вымаливая прощение; изучила каждое перышко на птичьей голове. Она сама не знала, что хотела найти в своих поездках, чего ждала от них, но, повторяя их, она будто отдавала кому-то некую дань, и на время ей становилось легче. Недаром же ритуалы, принятые у народов разных религий, а не мрачное бездействие атеистов, помогают людям легче справляться со свалившимся на них горем.
Пульсатилла никак не могла на нее повлиять – Нина от нее убегала. Как только подруга приближалась к ней на расстояние слышимости, Нина бормотала «прости» и разворачивалась в противоположном направлении. Она очень похудела и отказывалась от еды. Собственно, никто ее насильно и не кормил. Сама себе Нина придумывала разные отговорки; то еда казалась ей несвежей, невкусной, то вдруг она говорила себе, что должна экономить…
Еще она совершенно не могла спать. Все время ей снился почти одинаковый сон: ей казалось, что в той страшной поездке она сидит в машине вместе с Робертом и, когда преследователи уже настигают их автомобиль, она нажимает на какую-то дополнительную педаль, их машина отрывается от земли, поднимается в небо и оставляет бандитов далеко внизу. «Если бы я не отвергла его в тот последний вечер, – думала Нина, вспоминая эпизод с тортом, – может быть, он не поехал бы в свое опасное путешествие. Или поехал бы в другое время… И тогда все могло бы сложиться совсем по-другому».
От этих изматывающих снов и размышлений она была почти на краю опасной и страшной болезни, как вдруг на нее повлияло одно очень странное, на ее взгляд, обстоятельство.
В середине августа, когда листья московских деревьев и кустарников покрываются некрасивым пыльным налетом, а в уличных киосках начинается настоящий разгул овощей, арбузов и дынь, Нина, совершенно истощенная голодом и бессонницей, стояла на своем привычном месте возле крайнего грифона и в тысячный раз прокручивала в голове уже полузабытые подробности их с Робертом недолгой связи. Вид у нее при этом был такой необыкновенный, что одна невысокая женщина, прогуливавшаяся неподалеку, обратила на нее внимание и уже собралась поднести Нине милостыню, но остановилась, встретив непонимающий взгляд.
– Не обижайтесь, – сказала ей женщина, поняв свою ошибку. – Сегодня здесь, в церкви, отпевание. Я поэтому тоже не в себе.
Вид женщины, а еще более ее голос привлекли внимание Нины. Она вернулась из своих воспоминаний в действительность. Ей было в общем-то все равно, но что-то заставило ее задать вопрос:
– Вы были знакомы с человеком, которого сегодня хоронят?
Женщина приложила платочек к глазам. По всей видимости, ей было необходимо выговориться.
– Я очень хорошо ее знала. Это была моя подруга.
– Почему же вы сейчас не там? – удивилась Нина.
– Посторонних не пускают. Отпевание и похороны будут только для самых близких. Так постановил ее муж.
– А-а… – Нину уже перестала интересовать эта история.
– Но вы знаете, – горячо зашептала женщина Нине прямо в лицо, – я уверена и могу поклясться, чем хотите, что сам муж мою подругу и убил! Он ее ненавидел! Он мечтал, чтобы она умерла! А теперь строит из себя безутешного вдовца! Если бы вы только видели, какой он заказал гроб! Будто для Рузвельта!
– При чем здесь Рузвельт? – удивилась Нина такому странному сравнению.
– Так ведь Рузвельт был инвалидом, и моя подруга в коляске провела почти двадцать лет!
– Что, инвалидность с детства? – спросила Нина, а странная догадка уже возникла в ее истощенной памяти и стала там крепнуть.
– Как бы не так!
Нина вспомнила косметический салон, роскошные меха и маленькую шляпку, открывающую только край щеки молодящейся женщины. Тут же в памяти всплыли повелительный голос и двое молодцов, заносивших в машину эту удивительную даму в инвалидной коляске.
– Он ее на машине разбил! – продолжала рассказывать женщина, в которой Нина узнала спутницу Клеопатры Михайловны в косметическом салоне. – Врезался в дерево, самому хоть бы что, а у нее – перелом позвоночника! Двадцать лет в инвалидной коляске, и не потеряла себя! Удивительной силы воли и ума была эта женщина!
– А муж что? Заботился о ней?
– Заботился… – Женщина задумалась. – Легко заботиться, когда у тебя денег куры не клюют! Это она сделала его миллионером. А он только и думал, как бы с ней развестись! И всегда эта женщина находила какой-нибудь ловкий предлог, и развод оказывался невозможным!
– Зачем же она держалась за него, если он ее ненавидел? – спросила Нина.
– Из принципа, – не поняла ее удивления женщина. – Что бы ей осталось в жизни, если бы он от нее ушел? Она ведь была фактически без ног, совершенно беспомощна.
Траурная процессия приблизилась к церкви. Нина и женщина молча наблюдали, как достали и внесли внутрь роскошный закрытый гроб, как пронесли необыкновенной красоты цветы в венках и в вазах, как несколько мужчин в строгих костюмах прошли небольшой группой в церковь. Через некоторое время Нина увидела, как заметался в верхних этажах отраженный сотнями свечей свет, и раздалось торжественное пение.
– Вы не пойдете? – спросила Нина.
– Обойдутся там без меня, – ответила женщина. – Я была нужна ей при жизни.
– Как ее звали, вашу подругу? – Нина почему-то боялась ошибиться.
– Как великую царицу, – ответила женщина.
– Екатериной?
– Клеопатрой! – подняла вверх тонкий бесцветный палец ее собеседница и, не попрощавшись, пошла по запруженной машинами улице вниз. Нина осталась на мосту. И вместе с осознанием такого ужасного конца Клеопатры Михайловны на нее снизошла удивительная легкость. «Недаром мне всегда казалось, что она не так уж права! – подумала Нина. – Лучше расстаться еще до того, как вызовешь к себе непреодолимую ненависть». Потом ее мысли перескочили на светловолосую женщину. «Она теперь лишилась не только учителя – жизненного стержня. Ведь Клеопатра, судя по всему, была для нее примером воли и стойкости. Как жаль, что столько сил было потрачено впустую. Теперь ей предстоит найти в жизни собственный путь. – Нина ахнула, перенеся ситуацию на себя. – Она потеряла подругу, а я – друга. Другом был для меня. Роберт».
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
