Месть за то, что ее обрекли быть суспензией?
— Какая уже разница, — горько ответила Рейчел. — Главное, что она скоро придет к нам. В общем, так, Элизабет, у меня есть яд. Хороший яд. Верная смерть.
— Сколько у тебя ампул? На меня будет?
— Я предусмотрела этот вариант Элизабет, у меня есть две ампулы на меня и на тебя. Умрем вместе. Это будет лучше, чем Кэролайн будет убивать нас медленно. Я не хочу такой смерти. Приготовимся, такова суровая реальность друг мой. Не бывает романов с хорошим концом. Все романы с хорошим концом — ложь. Все писатели шизофреники. Вот, настоящая правда. Полюбуйся на нее Элизабет.
— Ты все также не веришь в Создателя?
— Я не читаю художественную литературу.
— Я все равно верила и продолжаю верить, что высшие силы есть, — сказала Элизабет. — Не может же быть, что все так ужасно.
— Элизабет, вот перед смертью, позволь я тебе кое-что скажу, нет ничего человеческого. Все что мы называем человеческим — это не более чем репродуктивно-пищевая функция колонии паразитов. Мы просто плодовые тела, служим не своим целям, а служим целям пищи и размножению самой колонии. Поэтому все эти фантазии о победе добра над злом, полеты в вечные райские наслаждения, духовность — это иллюзии. Просто иллюзии. Нет добра и зла, нет подобной дуальности. Это все просто сказки, которые позволяют нам иметь надежду.
— Я не верю что все так плохо, в моем сердце до сих пор надежда. Что бы ты не говорила.
— Не должно быть никакой надежды, должен быть сухой лабораторный остаток. Надежда — это всегда иллюзия.
— Может быть, что-то спасет нас и наших демониц?
— Ничего не спасет. Мы проиграли. Да, мы верили в победу. Но, победы нет. Ты же сама это видишь?
— Я только нашла ее, свою Моранту, только нашла и потеряла.
— Скажи спасибо, что увидела ее в ее былой красе. Когда она еще была Морантой Лунной Свирелью. Прекрасна правда? Такая же прекрасная, как и моя Кобра Фохт.
— Моя круче.
— Это с чего это твоя круче?
— Просто обалденная, — мечтательно ответила Элизабет.
— Хотя бы этому радуйся, потому как Моранты скоро не станет, она сгорит.
В руках у Рейчел появились две ампулы с ядом. Девушки посмотрели друг на друга.
— Еще немного поживем, — запричитала Элизабет Вэнс.
— Перед смертью не надышишься, — ответила Рейчел. — Зато умираем вместе, уже веселее.
— Что там за красной чертой?
— Ничего человеческого, не бойся Элизабет, просто навсегда уснем.
* * *
— Вы все виноваты в моих мучениях, — продолжала яростно реветь разгневанная доктор Кэролайн на обездвиженных демониц, что висели над сценой. — Вы все трое — чертовы людоедки, обожрались девушками. Вы не должны существовать. Мне плевать на ваши товары, потому как я сама не должна существовать. Вы превратили мою жизнь в мучения. Я должна была умереть еще в девятнадцатом веке. Но, я уйду в бездну только вместе с вами, проклятые демоницы. Я принесу вам боль, страдания. Будете гореть. Гореть! А потом умрете. Умрете как три собаки. И умрете по-собачьи.
Кэролайн присела к техническому чемоданчику и нажала на какую-то кнопку.
— Сейчас я включу режим хлыстового многомерного обжигания ваших структур. Будете как курицы в гриле. А ха ха. Нет, не как курицы, как собаки. Именно собаки. Курицы — это для вас слишком красиво звучит.
Доктор Кэролайн не заметила, что в углу стоит темная женская фигура. Ее младшая сестренка, лаборантка Кэт стояла сзади, и молча роняла горькие слезы. Ей было тяжело, но, тем не менее, в ее руке появилась игла с ампулой раствора йода, которую она метнула в спину доктора Керолайн. Та не смогла увернуться, так как лаборантка Кэт была таким же воином-сусензией, и скорость, с которой влетела игла, была слишком большой.
Доктор Кэролайн медленно повернулась и увидела свою младшую сестру.
— Сестренка, почему ты убила меня? — со стоном спросила доктор Кэролайн.
— Потому что мучить их глупо сестра. Прости меня, я люблю тебя.
Суспензия внутри доктора Кэролайн стала вулканизироваться. В это время две девушки, что сидели в подсобке приняли яд. Умерли они довольно быстро, как и сказала Рейчел — этот яд особый, он замешан на основе желчи павлина, действует в считанные секунды. Уже через минуту в подсобке лежали обнявшись два трупа. Девушки, которые искренне верили в свою победу — не дождались ее. Да и глупо было на это рассчитывать.
В центре зала на коленях сидела и рыдала лаборантка Кэт. Все демоницы разом освободились от хлыстового захвата. До смерти перепуганная Лючифера прыгнула в сигнально-пищевую сеть и убежала с дикой скоростью в неизвестном направлении. Моранта, точно также сделала ноги, как заправская бегунья. Осталась только Кобра Фохт, которая подошла к лаборантке Кэт и обняла ее.
— Кэтрин, — сказала Кобра. — Прости меня за все.
— Я тебя любила Кобра, — тихо ответила лаборантка Кэт. — Любила и помнила о тебе все это время.
— Кэтрин, — прошептала Кобра. — Я дам тебе самые дорогие товары. Ты вернешь себе тело двадцатилетней девушки. Наверняка есть технология.
— Кобра, прошу тебя. Дай и мне уйти вслед за сестрой.
— Не говори глупостей.
— Кобра. Я должна уйти в бездну. Мне нечего больше делать в таком виде. Я хочу прекратить быть кровососущей тварью. Сделай для меня, то же самое. Воткни раствор в меня. Я соединюсь со своей сестрой.
— Не говори глупостей. Пожалуйста, Кэтрин, ты должна жить.
Лаборантка Кэт протянула Кобре Фохт иглу с ампулой раствора йода.
— Воткни. Я соединюсь с моей сестренкой. Воткни. Освободи меня.
Весь Санкт-Петербург окутал мрачный дождь, как будто само небо плакало над сложившейся трагедией. Жидели Санкт-Петербурга открыли свои зонтики, и поспешили скрыться от усиливающегося ливня. Вода хлестала по водосточным трубам, гоняла кошек с крыш, с грохотом лилась и обрушивалась с железных листов. Как будто бы там, на небе был кто-то недоволен, как будто бы кто-то был в ярости.
Прогрохотал раскат грома, дома осветились мощной вспышкой. Ливень стал бить по кучам мусора, хлестать по вонючей речке, что текла рядом с домиком.
В самом домике, опустившись на колени, сидели лаборантка Кэт и хищница Кобра Фохт. Они сидели прямо в разлившейся суспензии, которая вырвалась из тела доктора Кэролайн.
Они о чем-то тихо говорили. Но, в конце концов, Кобра выполнила просьбу Кэтрин, и освободила девушку. Лаборантка Кэт умерла с улыбкой облегчения.
Ливень все усиливался. Гроза была просто ужасающая. Ветер был настолько сильным, что стал срывать железные листы с крыш домов. Кое-где упали деревья в парках, завалились от ветра столбы и светофоры. Апрельская стихия не унималась.
