Рус сажает Диану на стул и поворачивается ко мне.
— Соня, Ди права, мы теперь твои должники. И я, и она, и Амир.
— Не хочу даже слышать, — решительно качаю головой. — Прекрати, пожалуйста. Или вы не сделали бы то же самое для моего ребенка?
Он кивает. Сделали бы, я знаю. И пусть это малодушие и трусость, но я уже сотню раз поблагодарила небо, что такие испытания выпали не мне. Я бы точно не вывезла. А у них все получится.
— Руслан правильно сказал, теперь все будет хорошо, — поворачиваюсь к заплаканной Диане. — Главное, что вы вдвоем, вы вместе. Твой муж рядом с тобой, ты чувствуешь его поддержку. А ты поддержи его, ему тоже тяжело. Вместе вы переживете что угодно. Поверь, я знаю, что говорю.
Стараюсь не смотреть на Рустама, это было сказано не для него. Я не собираюсь его упрекать, уехать и развестись было моим решением. Но его тяжелый, давящий взгляд чувствую каждой клеточкой кожи.
— Увидимся, — бормочу и не выхожу, выскакиваю из кабинета.
Рустам
Это все та врачиха, сучка. Анна, заведующая отделением. Я как чувствовал, хотел Соню из больницы забрать, в нормальную клинику перевезти, а эта Анна насмерть стояла. На порог не пускала, будто я заразный. Мне еще тогда показалось, что она тот карантин нарочно придумала.
И тут же холодею, осознавая, что отвезти жену я мог только к Сикорскому. И если бы не сучка Анна, мой ребенок точно бы не родился.
Адам ни секунды бы не сомневался, моя дочь не прожила бы и минуты, попади Соня в его руки. Кровавое пятно в который раз встает перед глазами, внутренности сводит тупой болью, как будто я вот прямо сейчас снова потерял свою дочь.
Только теперь в разы больнее, потому что я знаю, какая она, моя игрушечная девочка. И получается, я теперь Анну до конца дней благодарить должен за то, что спасла моего ребенка.
Может, цветы ей отправить?
На крыльцо выходит Демид, и я прячу руки в карманы. Поглубже, чтобы он не догадался, как мне мучительно хочется зарядить ему по аватарке.
Он знал. Знал с самого начала и не вмешался, наоборот, помог Соне сбежать от меня с ребенком. Позволил моей дочери расти без отца. Нахера нужен такой брат?
Но больше всего кроет, что я теперь должен отвоевывать у него собственную дочь. Меня чуть не разорвало, когда моя малышка взяла за руку этого говнюка, и они вместе пошли к врачу.
Я же ее отец, а не Демид. Она должна только мне доверять, только у меня искать защиты. И у Руса.
Смотрю на упрямо поджатые губы и невольно подмечаю, что сейчас он особенно похож на отца. Ладно, мысленно машу рукой, пусть идет к черту. Пусть Майя и его тоже любит, только после меня. Все после меня.
— Что, стоишь и на дерьмо сходишь из ревности к дочке? — Ольшанский подходит ближе, и я пренебрежительно хмыкаю.
— С чего это? У нее просто не было времени узнать меня ближе. Но это же моя дочь, Демид, я ее отец. А ты сам себе роди, — говорю и улыбаться хочется, потому что вспоминаю, какая у меня дочка.
Но улыбаться Демиду не собираюсь, еще решит, что у меня совсем крыша уплыла.
— Не психуй, Рустам, — вдруг негромко говорит Ольшанский, упираясь руками в перила, — не мог я тогда тебе ничего рассказать. Я Соне слово дал. Ей успокоиться надо было, а в этом гадюшнике, который ты вокруг себя развел, покой ей только снился. А еще подумай, что сделал бы Сикорский, если бы узнал про Соню. Ты бы ее к нему потащил, вас же зациклило с Русланом на этом гондоне. Как будто во всей столице других клиник нет.
Выходит, я и Демиду должен за дочку, не только врачихе.
— Знаю, — нехотя цежу, — сам об этом думал. Кто знал, что Адам такая мразь? Они с отцом столько лет друзьями были.
Демид молчит, и я меняю тему.
— Они там еще долго?
— Да нет. Астафьев назначил анализы на завтра, я их привезу с утра.
— Нет, я их привезу, — смотрю исподлобья.
— Мне проще, они у меня живут.
— Это не надолго. Я их заберу.
— Я бы тебе не советовал.
— Разве я спрашивал у тебя совет? — он начинает меня выбешивать.
— Ты лучше скажи, что с Лизой делать будем? — теперь меняет тему Демид, и это его «будем» выбивает меня из колеи.
Я был уверен, что нашел выход. Я почти все подготовил, осталось совсем немного, и можно было заканчивать. Я даже съездил к тому повороту, проехал пару раз туда и обратно.
— Теперь же все поменялось, да? — Демид сканирует внимательным, изучающим взглядом, и у меня появляется идиотское ощущение, что он прочитал мои мысли.
— Что поменялось? — пожимаю плечами как можно равнодушнее.
На самом деле все поменялось. Мир изменился. Я сам. Все.
Теперь у меня есть дочь. Она уже столько времени прожила без меня, я больше не имею права ее бросить. А еще Соня…
— Слушай, может ну ее нахер, а? — вдруг негромко говорит Демид, глядя мимо меня. — Давай ее в полицию сдадим.
Я тоже
