Я решил не торопить сестер: то, чем занималась Роза, нужно было сделать хорошо. Я понимал это, как никто другой, ведь она выполняла мою работу. Существует альтернативный способ избавиться от призрака: дайте ему то, что просит, закончите незаконченные дела, докажите, что после него все будет в порядке.
Неожиданно вспомнились слова Дамджона: «Знания мои приобретены ценой, которую далеко не каждый согласится заплатить». Да, парень, я не готов ее заплатить, лучше узнаю сам и в свое время.
Примерно через час я вернулся в подвал. Роза сидела на матрасе одна, вид такой же усталый и апатичный, как у Рика. Я протянул руку, но девушка встала самостоятельно.
— Она ушла, — проговорила Роза, однако, судя по интонации, это было не утверждение, а вопрос.
— Да, ушла, — кивнул я. — Снежна просто хотела убедиться, что ты выбралась из того гадючника. Сейчас она счастлива.
Похоже, Розу я не убедил: в серьезных карих глазах горел вопрос.
— Я расскажу, — пообещал я. — Когда-нибудь обязательно расскажу.
24
Моя работа не из таких, где можно провести черту и сказать: «Ура, закончил», отчасти поэтому до канцелярщины никак руки не доходят. Возможно, виноват я сам: у меня во всем какая-то бессистемность, все на грани пошлости, ерунды и горько-сладкого абсурда.
Казалось, все местные газеты вышли с одинаковыми заголовками. Мне больше всего понравился вариант «Сан»: «Кровавая бухта Челси», на втором месте с небольшим отставанием шла «Стар» — «Смертельная оргия в Челси». Подавляющее большинство передовиц взяли за основу сомнительную репутацию Лукаша Дамджона и его предполагаемое участие в различных видах организованной преступности, за которое, впрочем, не подвергся ни единому аресту. Итак, на борту зарегистрированной на его имя яхты произошла разборка мафиозных группировок. В результате несколько человек погибло, а сам Дамджон, по-видимому, утонул. Один из трупов принадлежит сообщнику Дамджона, носящему… нет, теперь уже носившему имя Арнольд Поултни. Похоже, это Ласка-Арнольд! Три оставшихся — соответственно Джону Грассу, Мартину Рамбелоу некоему Гэбриэлу Александру Маккленнану, о безвременной кончине которого скорбят жена и дочь…
Вот так так! Я понятия не имел, что Маккленнан был женат и тем более оставил потомство. Для представителей нашей профессии давно следовало ввести официальный запрет, но его не существует, и получается, что, уничтожив законченного ублюдка, я принес горе в его семью. Может, выбить адрес Маккленнанов у Додсона или, скорее, у Никки, а потом навестить? Хорошо, и что скажу? «Да, я убил вашего мужа и отца, но, черт побери, он этого заслуживал». Нет, не смогу, к такому испытанию я еще не готов.
Однако если на секунду забыть обо всех «если бы» да «кабы», было довольно приятно швырнуть стопку утренних газет на стол Элис и сказать, что она может добавить их к коллекции. На стол Элис газеты легли, потому что Джеффри уже отбыл в музей Гуггенхайма: там очень стремились его заполучить, даже выплатили архиву компенсацию, позволившую Пилу отработать срок предупреждения в Бильбао. Элис заняла вожделенное место: настоящий хеппи-энд, по словам Шерил, весь Боннингтон чуть ли не рыдал от умиления.
— Это ничего не меняет, — холодно проговорила молодая женщина. — То, что призрака не видели с воскресенья, еще не значит, что он исчез. А если исчез, где доказательства, что его изгнали вы? Помнится, вы должны нам триста фунтов, и, надеюсь, вы благодарны за то, что по факту кражи ключей я не обратилась в полицию.
Нет, не позволю булавочным уколам испортить мое радужное настроение!
— Элис, вы правы, правы и еще раз правы. Мне нечем подтвердить, что работа выполнена: ни свидетелей, ни материальных доказательств. Наверное, такова природа нечисти: большинство моих деяний следа не оставляет.
Элис ждала моего ухода с плохо скрываемым нетерпением.
— Нет, — вслух рассуждал я, — для четкого основательного следа нужно четкое основательное преступление. Я потрудился навести справки и знаю: вы прищучили Джона Тайлера, Явились к нему с двумя адвокатами и представителем местного отделения полиции и конфисковали двадцать семь коробок с различного рода документами. На следующее утро Тайлер подал заявление об увольнении.
Мисс Гасконь до сих пор строила из себя человека, у которого уйма неотложных дел.
— И что с того? — надменно поинтересовалась она.
— Да ничего, — обезоруживающе улыбнулся я. — В подобных вещах важна сдержанность, шум поднимать совершенно ни к чему. Пусть мерзкий говнюк пытался меня убить, я не хуже других осознаю: это не самое главное. Элис, лучше скажите, вы сделали, как я просил? Заходили в соседнюю дверь, чтобы взглянуть на подвал?
Пару секунд Элис молча буравила меня взглядом.
— Да, — наконец выдавила она, и за старательно разыгрываемым безразличием мелькнуло напряжение. — Заходила.
— И? К каким-нибудь выводам пришли?
Элис ответила не сразу, а убедившись, что каждое слово означает именно то, что нужно.
— Я консультировалась с юристом. Во-первых, это крыло не перешло во владение архива. В восьмидесятые годы основная часть здания была передана нам, а оно так и осталось в ведении министерства здравоохранения и социального обеспечения. Поэтому я сообщила в полицию, что в комнаты кто-то проник, и только.
— Конечно, сообщили, но в какой ипостаси вы это сделали? Исполняющей обязанности главного управляющего или просто сознательной особы с активной гражданской позицией? Другими словами, вы представились или сделали анонимный звонок с таксофона?
Элис уже открыла рот для гневной отповеди, однако я ее опередил:
— Уверен, вы отметили, что у Джеффри, Рика и вас самой имелись ключи от тех комнат, так что все вопросы относительно возможного похищения, изнасилования и/или убийства следует в первую очередь адресовать вам троим.
Повисла долгая и очень тяжелая пауза.
— Я тщательно проверила свою связку и связку Джеффри, на обеих нет ключей, подходящих к этим дверям.
— Удивительно, — покачал головой я, — в смысле, что мне хорошо запомнилось, как всего несколько дней назад Рик открывал заброшенную дверь ключом со стандартной боннингтонской связки. В память это врезалось благодаря ярким событиям, произошедшим впоследствии. Естественно, в данный момент Клидеро находится в закрытом отделении психиатрической клиники Западного Мидлсекса и за себя ответить не может. Однако, думаю, стоит направить полицию в этом направлении, на случай если ему вдруг полегчает.
Элис наверняка мучили угрызения совести, но позволять себя запугивать она не собиралась.
— Наверное, стоит. Впрочем, это ваше личное дело, Кастор. Всего хорошего и до свидания.
— А как насчет музея Гуггенхайма? Их мы тоже введем в курс дела?
Молчание. Элис приняла обиженно-разочарованный вид маленькой девочки, которой только что сказали, что Деда Мороза не существует. Все, пора раскрыть карты, и никакой это не садизм, а обычный бизнес.
