Ночью генерал и полковник собрались на совет. В кустах.
— Ну что, пролетели мы?
— Как фанера… Над Валуевом.
— Что там было? Как думаешь?
— И думать нечего. Армейское имущество. Машины военные, грузчики — солдаты, ящики — зеленка…
— Что скажешь?
— Скажу, что надо ждать.
— Сколько?
— Столько, сколько надо. Сколько надо, чтобы дождаться новой партии.
— Надеешься, что она будет?
— Будет. Охрана с ангаров не снята. Значит, эти ящики были не последними. Надо ждать.
— Скорей бы уж. А то надоело жить, как птичке на веточке. И есть и… по-человечески хочется.
Следующая партия груза прибыла на следующий день. Снова зеленые ящики с нарисованными черными рюмочками на крышках. И на следующий день ящики.
— Что будем делать?
— Выяснять содержание груза.
— Каким образом?
— Заглядывать в ящики.
— Шутишь?
— Нет, не шучу. У нас нет другого выхода. Лучше заглянуть в ящики, чем в них сыграть. Мы должны знать, что они возят.
— Когда?
— Сегодня. Пока груз в ангарах.
— Тогда надо отсмотреть подходы… Подняли к глазам бинокли.
— Четверо на воротах.
— Вижу.
— Еще около отделения возле ангаров.
— Вижу возле ангаров. Плюс двое на вышках. С пулемётами…
Пулеметчики могли держать под обстрелом практически всю территорию. Пулеметчики были самыми опасными.
— Много их нагнали.
— По десятку на брата.
— Как будем добираться?
— Как придется.
— Тогда ночью…
Ночь отставникам-заговорщикам была на руку. Ночь — время бандитов и разведчиков.
— Ты хоть на боевые ходил?
— Случалось. Правда, давно.
— Не забыл?
— Забыл. Но теперь придется вспомнить. До охранного периметра Федоров и Зубанов шли в полный рост. Ступали осторожно, отбрасывая носками ботинок случайные, которые могли хрустнуть, сучки. Возле первого забора встали па колени. Колючка была редкая и ржавая, и пролезть сквозь нее труда не составляло. Один, лежа на спине, раздвигал руками ряды проволоки, другой пролезал в образовавшуюся дыру. И в свою очередь раздвигал проволоку.
— Хреново объект охраняют, — одними губами сказал Федоров. — Идем — как по бульвару гуляем. Ни собак, ни сигнализации.
— Не говори гоп!
На втором периметре, как только лазутчики приблизились к забору, резко вспыхнул, резанул темноту прожектор. В небо взлетели несколько сигнальных ракет.
Зубанов с Федоровым упали на землю, замерли и лежали полчаса, боясь дышать. Потом тихо отползли назад к колючке.
— А ты говорил, сигнализации нет.
— Ну кто же знал…
— Нет, до ангаров нам не добраться. Надо искать другие пути.
— Все другие пути тоже приведут к прожектору и пулеметчикам.
— А если не лезть в ангары?
— Что значит не лезть в ангары?
— Так и не лезть. За каким мы привязались именно к ангарам?
— Там находится нужный нам груз.
— Кто сказал, что там? Вернее, что только там? Есть место, откуда его привозят, есть самолет, машины…
— Ну конечно же, машины! Именно машины! Они в пути практически не охраняются. И если засесть где-нибудь на подъездах к аэродрому, где колонна замедляет ход…
Глава 52
Колонна армейских «Уралов» завершала восьмисоткилометровый переход из войсковой части 06745 на аэродром Валуево. До пункта назначения оставалось двадцать минут хода, когда головная машина пропорола два колеса сразу.
— Вот… — сказал водитель, — … всегда так… Буквально несколько километров… осталось… обидно! Очень!..
Сидевший рядом с водителем прапорщик проснулся и тоже высказался в том смысле, что обидно.
— Ты что… твою… Ездить разучился?.. Посреди леса… По твоей милости… И мамы твоей… Рожу тебе…
— Это не я, товарищ прапорщик. Я не виноват, товарищ прапорщик.
— А кто… папа твой? Который неизвестно каким местом… Такого… А ну давай шнуром… Ты… Тебе… Им…
— Я сейчас. Я мигом, товарищ прапорщик.
Из других машин потянулись другие прапорщики,
— Во… блин… доехали почти… Раззява… Его… Ее… Их…
Водитель быстро нашел место прокола. Из покрышки торчал большой ржавый гвоздь. И из другой — гвоздь.
— Гвоздь, блин… придурок… посреди леса нашел… Умудрился… — поразились прапорщики. — Один гвоздь на сто километров, маму его…
— А ну, давай меняй в бога в душу тебя… ее… их… Случайно попавшие на дорогу гвозди попали на дорогу не случайно. И встали так, чтобы не быть подмятыми под колесо, а упереться острием в шину, а шляпкой в землю, тоже не случайно.
— Зацепились, — тихо сказал Зубанов, порываясь встать.
— Погоди. Пусть их побольше к машине подойдет. Толпа зевак в камуфляже подтягивалась к месту происшествия.
— Чего стоим?.. Вашу…
— Гвоздь… Там… Его… в колесо. Его… Ее… Как специально.
— Ну… блин, как он сюда… его… попал?
— А он… знает.
— Во невезуха, блин… Несколько километров, блин… А тут гвоздь… Его… Блин…
Прапорщики обступили дырявые колеса. Сержанты обступили прапорщиков. Рядовые, воспользовавшись мгновеньем, задремали, уронив головы на баранки.
— Пора, — тихо сказал Федоров.
Первым к дороге двинулся генерал. Напролом двинулся. Не скрываясь. На обочине он несколько секунд постоял спиной к колонне, удерживая руки внизу живота.
— Можно, — кивнул ему из кустов Зубанов.
Генерал характерным жестом застегнул ширинку и прошел к хвостовой машине. Его никто не заметил, хотя кто-то наверняка видел. Привычный для глаз военных камуфляж обезличивал человека, делал его невидимкой. Если тот человек не кричал: «Эй ты, военный, поди сюда, я сказал!»
Генерал «Эй ты военный…» не кричал. Генерал делал свое дело молча.
— Можно, — кивнул он полковнику.
Зубанов повторил маневр старшего по званию командира. Он тоже постоял с расстегнутой ширинкой в сторону леса и тоже, ковыряясь пальцами в пуговицах, прошел к машине.
Потом они покурили, привалясь плечами к борту машины, заодно распуская шнуровку тента.
Водитель впереди стоящей машины спал. Остальные обсуждали, как надо менять проколотые колеса.
