между грубыми петлями. Мои руки были неподвижно прижаты к бокам до агонии.
Я вытянула ноги, когда петля затянулась. Они ослабили хватку, и я пошатнулась, чтобы устоять на ногах, в то же время веревка туго затянулась у меня на шее, поднимая меня вверх, пока я не встала на носочки. Мои руки держались за веревку как за спасательный круг, я хрипло дышала, выпучив глаза от садистского блеска во всех глазах в комнате.
На лице Шейна появилась решимость, и он боролся с цепями, которые, мы оба знали, не поддались бы. В конце концов, это была комната Рейна, и они использовали все его вещи против него. Против нас. Меня.
На него набросилась горстка мужчин. Кулаки били по каждой части его тела, в то время как другой держал цепи снаружи, так что он не мог защититься. Гребаные мудаки.
Я громко вскрикнула, отвлекая их внимание от него. Едва заметное покачивание его головы сказало мне не делать этого, но мне было все равно. Я не могла видеть, как ему причиняли такую боль. Он не сделал ничего плохого, всегда защищал меня. Ставил мою жизнь выше своей. Я знала, что это была его работа, но это была его жизнь!
Оставив его, они вместо этого окружили меня.
Я встретилась взглядом с Шейном. Умоляя его быть здесь, со мной, выдерживать мой взгляд. Мольба не разрывать эту связь и оставаться со мной, пока все не закончилось бы. Пока они успешно не выполняли то, что обещали. Мы не могли убежать от этого, и никто не шел на помощь.
Это началось. Дафна подошла ко мне, нацелив лезвие мне в живот. Она медленно вырезала на моей коже слова, которые я не могла разглядеть. Все мое тело дрожало, но я оставалась в вертикальном положении, чтобы не повеситься от резкого постоянного укола. Агония была невыносимой, когда я закричала, слезы свободно текли по моим щекам.
Я знала, каково ощущать лезвие, когда оно вонзалось в твою кожу, рассекая плоть, но не тогда, когда кто-либо делал это только с собой. Когда это делал с тобой кто-то другой с презрением и ненавистью, когда он был хозяином ситуации, это было совсем другое.
Злонамеренные люди с намерением покалечить в меру своих возможностей. Причинить страдания, боль и, возможно, даже смерть. Все было задано в данном сценарии.
Кровь прилипла к концу заточенного лезвия, когда она отступила. Моя кровь.
— Здесь написано путтана. Шлюха по-итальянски, — злорадствовала она.
И все продолжилось.
Глава 43
Рейн
Мы потеряли солдат и технику, но самое главное — время. Они заложили взрывчатку по всей окружности комплекса в нескольких милях от него, чтобы задержать нас. Это сработало, к большому нашему раздражению.
Ночное небо укрыло нас в темноте, когда мы приближались к комплексу. Он был освещен, а главная дверь безопасности была широко открыта. Несколько человек охраняли ее или, что более вероятно, ждали нас. Судя по звукам взрывающихся бомб, они подготовились и одержали верх, но ненадолго.
Никто не приходил в мой дом без приглашения, не использовал его против меня и не расплачивался за последствия. Они жестоко ошибались, если думали, что могли сразиться со мной и одержать полную победу.
Я раздал заказы, большинство из нас прошли через главный вход, остальные — через туннельный вход, отрезав их под всеми углами.
Пока мы продвигались вперед, появился Стефано со своей большой группой. Враждебность моих солдат нельзя было не заметить, но ее следовало ожидать. Не принимая это на свой счет, он и его люди понизились в звании и смешались с нашими. Я хотел, чтобы он был рядом, чтобы присматривать за ним. Он не был глупым; он тоже это знал.
Когда мы атаковали, зазвенели штурмовые винтовки. Мои люди ринулись вперед, защищая меня. То, что я ненавидел, но таков был способ. Более высокий рейтинг приравнивался к наиболее защищенным, где это возможно.
Мы целились в тех, кто стоял у нас на пути, в то время как солдаты вокруг нас вступали в различные бои, Марчетти набирали обороты по мере того, как мы протискивались через вход. Выстрелив в голову, один человек упал со своего насеста наверху у стены, которая выходила на территорию. Кровь пропитала землю, пока мы пробирались к особняку.
Половина шеренги ушла в лагерь, избавляясь от врага на каждом дюйме моего города. Моей целью была Пэрис, я знал, что именно там Говони были рядом с человеком, который воскресил МК.
Насторожившись, мы трусцой направились туда. Переступая через разбросанные тела и проверяя пульс, я оплакивал солдат и нескольких невинных людей, которые жили здесь.
Я покачал головой. Тела скапливались с обеих сторон. Последствия, с которыми пришлось бы иметь дело, были тяжелыми. Мои глаза просматривали стороны, когда мы проскользнули в ворота моего особняка, не замечая никакого движения. Но это не означало, что они не прятались в засаде.
Мои мысли переключились на овердрайв, прокручивая в голове уборку, похороны и избавление от тел врагов. Официальные лица, к которым мне пришлось бы прибегнуть, чтобы объяснить, почему пропали сотни тел, деньги, которые мне пришлось бы выложить, когда это сделал не я, — все это только подпитывало мою ненависть.
Мое возмущение было опасно близко к тому, чтобы перехлестнуть через край. Единственная причина, по которой этого не произошло, заключалась в том, что у нас была работа. Было на чем сосредоточиться.
Чем больше нарастала моя ярость, тем больше она могла разрушить на своем пути. Отрицание гнева означало отрицание силы. Это подпитывало тебя. Вам просто нужно было научиться манипулировать этим в своих интересах.
Подобрав свой нож и пистолет в другой руке, я прошел по разбитому стеклу через двойные двери, которые были сорваны с петель. Тишина повышала мою осведомленность и держала меня на взводе.
— Cazzo, — сказал Альфонсо, наклоняясь к женщине на полу, которую оттолкнули в сторону от лестницы. Даня. — У нее есть пульс, слабый, но он есть.
Один положительный момент.
— Устройте ее как можно удобнее, не слишком перемещая. Мы пока не можем увезти ее с места происшествия за медицинской помощью или привести кого-либо сюда.
Дино и Чиро осторожно спустились в холл и вернулись с некоторыми вещами из прачечной. Достаточно, чтобы подсунуть Дане под голову и поверх ее тела, поддерживая ее тело устойчивым и не впадая в шок, пока мы не разобрались бы во всем. Из раны на голове текла кровь, но выглядела она не так уж плохо.
Раны на голове всегда кровоточали
