Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
— А! Поиграем в доброго и злого?
— Что? Угу… У других как у тебя не получится. Мало того что на язык не прытки, так к половцам они относятся как к мерзкой ползучей гадине! Лицо все само за себя скажет… Но ты смотри за своей посадкой, понял? А то половцы от смеха помрут, прежде чем ты им уши медом своих речей измажешь! Пока же давай свои поводья мне, а сам под телегу залезай, как уговаривались прежде! И не балуй, а то нас лечить будет некому!
Ждать атаки пришлось недолго. К сооруженному посреди степи укреплению, состоящему из двух рядов телег по кругу с оставленными узкими проходами между ними, полусотня кипчаков подступила со свистом и гортанными выкриками. Поток стрел беспрерывно защелкал по поднятым щитам удмуртов, но те даже не шелохнулись и продолжали стоять в две шеренги, не делая никаких ответных движений. Лишь когда около полутора десятков половцев опасно сблизились с ветлужцами, чтобы попытаться закидать их короткими копьями, те резко изменили свое поведение. Воспользовавшись тем, что приблизившиеся степняки немного прикрыли их от прямых выстрелов своих сородичей, половина удмуртов резко выдвинулась между щитами и выпустила стрелы в беззащитных четвероногих существ, несущих на себе смертоносных всадников.
Четыре передние лошади с подсеченными ногами тут же рухнули, образовав завал на пути остальных животных, но стоило тем разойтись в стороны, повинуясь врожденному инстинкту и железным удилам, как новый залп накрыл их открывшиеся для обстрела тела. Широкие срезни полосовали бока животных, заставляя их сбиваться со стремительного галопа, падать или уходить в сторону, налетая массивными тушами на соседей. Это привело к тому, что еще трое оглушенных всадников вылетели из седел и покатились по траве, разбрасывая в стороны щиты и приготовленные для удара копья, почти не пытаясь после падения уйти из-под копыт настигающих их коней.
— По лошадям зачем бить?! Изверги! — пронесся над полем яростный крик Твердяты, тут же заглушенный смачным ругательством Трофима. Конная полусотня воронежцев стояла чуть в стороне и сзади сооруженных укреплений, выставив на своих флангах дозоры и наблюдая, как небольшая группа половцев накатывается на прикрытых телегами пешцев. Примкнувший к ним ветлужский воевода оставил на возвышении удмуртов под присмотром своих десятников, резонно предполагая, что на первоначальном этапе его присутствие в рядах беловежцев необходимо, иначе никакой согласованности в действиях не будет.
— Это был мой приказ! — еще раз сердито выкрикнул Трофим в сторону воронежского воеводы. — Нам сейчас не трупы половецкие плодить надобно, а отбить первый натиск! Не забудь, нам еще с ними надо попробовать договориться! Ты лучше смотри, что лошади первой волны вовсе не выезжены. Вон как шарахаются, да и сами половцы их не жалеют! То ли совсем уных[145]пустили вперед, то ли дали им дохлых кляч, которых не обидно потерять!
Между тем вынесшаяся на последнюю черту восьмерка половцев получила последний залп в упор, потеряв еще двоих, но не дрогнула и с разгону бросила копья в сторону скрывшихся за щитами ветлужцев. Резко осадив разгоряченных коней, покрытых струйками крови из хлещущих ран, двое степняков в последний момент встали на седла и как грациозные кошки перепрыгнули с них на телеги, перемахнув сразу во второй ряд. Остальные же, придержав лошадей, вклинились в узкие проходы, пытаясь расширить их бьющимися от боли животными и добраться по извилистым ходам до удмуртов. Тут же все оставшиеся в отдалении половцы пришли в движение и, сверкнув на солнце нечастыми железными кольчугами, стали набирать скорость, опуская перед собой длинные копья, раскручивая арканы и несясь лавой на заграждения ветлужцев.
— А вот теперь и наш черед!
Вонзив шпоры в бока лошади, Твердята дал отмашку и вырвался вперед. Его полусотня с гиканьем тронулась следом, погоняя лошадей и постепенно наращивая разгон. Направление удара было выбрано так, чтобы зайти в правый фланг разгоняющихся кипчаков и нагнать их около рубежа обороны пешцев, где в этот момент как раз заканчивалось противостояние с первыми атакующими половцами. Степняков, преодолевших тележное заграждение, встретил не ряд щитов, ощетинившийся топорами и саблями, и не попытки отдельных ратников навязать им бой один на один, чтобы выбить за предела круга. Их встретило слитное отступление ветлужцев, оставивших перед собой небольшой клочок открытого пространства, на который и выскочил противник. После этого первый ряд защитников встал на колено, а второй почти в упор пригвоздил брошенными сулицами половцев к земле. И даже те из кипчаков, кто не успел пробраться к ветлужцам и занимался разбором укрепления, получили свою долю острого железа. Из всех нападавших выжило лишь трое или четверо, да и те в основном упали еще перед заграждениями. Им, убегающим и отползающим в степь, даже не стали посылать в спину оперенных подарков. Ветлужцы судорожно собирали сулицы, выводили бьющихся лошадей наружу и набрасывали трупы половцев на телеги, пытаясь до приближения второй волны восстановить свой боезапас и очистить место для стрельбы.
И до, и во время летнего похода в Суздаль полусотник под слегка недоумевающим взглядом воеводы гонял удмуртов до посинения, стараясь добиться от них слаженности действий. Причем как в строю, так и когда они разбивались на двойки и тройки. Иногда Иван даже признавался Трофиму, что сам не поймет, чего он хочет от них добиться, и начинал пытать начальство по поводу того, как происходят стычки на поле боя. В результате он даже заразил воеводу своим интересом к потешным баталиям, и они вместе сидели и намечали план тренировок на следующее утро. А первые успехи против новгородцев и булгарцев хотя и не дали показать удмуртам всего того, к чему их готовили, но заставили поверить в свои силы. Так что даже после отплытия полусотника и при отсутствии его постоянных подначек они не потеряли желания тренироваться.
Хуже пришлось с вновь назначенными десятниками. Те почти не принимали участия в забавах Ивана, наблюдая за всем лишь со стороны. Однако после того как они чуть не сдали Переяславку залетным новгородским купцам, воевода был категоричен. Опыта владения мечом и топором вам, мол, не занимать, а вот с остальным… И стал ставить их на время игрищ рядовыми воями, заставляя повторять все то, чему продолжил уже сам учить удмуртов.
А учения эти шли всю дорогу до воронежских земель, не прерываясь и там, вызывая ухмылки и даже смешки беловежских жителей. Особенно когда по просьбе Трофима они верхами проносились между редкими рядами ветлужцев и пытались попасть тупым дрекольем по их телам. Тем более что вначале они наблюдали не столько попытки отразить удары, сколько бледные лица пешцев, напряженно следящих за массивными тушами коней, пролетающих во весь опор в нескольких пядях от них.
Для воронежцев было обыденным делом потренироваться на саблях друг с другом или до судорог мышц бить из лука по мишени, отставляя ее все дальше и дальше от себя. Но повторять слитные движения строя и по командам занимать свои позиции — было, по их мнению, лишь напрасной тратой времени. Может быть, они и были в чем-то правы — все-таки степная война диктует свои законы, и такая монолитность пешего строя в ней не всегда нужна, но…
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
