заготовленное для похода, вследствие небрежности стражи, подверглось взрыву. Поэтому решили сосредоточить усилия на одном пункте города, то есть немедля разбить его артиллерией и затем попытаться взять приступом. Для этого избрали тот южный угол, который примыкал к реке Великой, а именно часть стены, ограниченной с одной стороны башней Покровской, с другой так называемыми Великими воротами; в середине этого пространства находилась башня Свинская (или Свинерская). Против Покровской башни должны были действовать угры, а против Свинской поляки.
1 сентября нового, 1582 года (по русскому счислению того времени) неприятели начали копать «великие борозды» (шанцы) от своих лагерей к городу, конечно не прямо, а зигзагами, так что выкопанная земля ложилась валом вдоль рвов и защищала их от выстрелов из города. Несмотря на всю трудность работы по причине каменистой почвы, в пять дней и ночей они успели довести свои траншеи почти до городского рва; прикатили туры или плетенки из хвороста, набили их землей; на удобных местах устроили пять окопов с амбразурами и приволокли в них пушки. Эти приготовления были легко замечены осажденными. Русские воеводы со своей стороны не дремали; стараясь пальбой по возможности мешать неприятельским работам, они в то же время усилили укрепления, а именно позади каменной стены поставили другую стену, деревянную; умножили здесь наряд, а также число боярских детей и стрельцов. Частью стены, или так называемым «пряслом», заключенным между Покровской башней и Великими воротами, начальствовал князь Андрей Иванович Хворостинин, отличавшийся великим ростом и мужеством. К нему на совет часто приезжал сюда и сам Иван Петрович Шуйский со своими товарищами воеводами и с двумя государевыми псковскими дьяками, Булгаковым и Малыгиным, да с третьим Лихачевым, дьяком Пушечного приказа. Когда начальник выдвинутой вперед неприятельской артиллерии, пан Юрий Зиновьев Угровецкий, известил короля, что все готово, то получил приказ начать бомбардировку. 7-го числа с раннего утра открылась непрерывная пальба из 20 орудий; она продолжалась целый день и возобновилась на следующее утро. Покровская башня была сбита почти вся до земли, а Свинская наполовину; 24 сажени городской стены обвалилось, а в соседних местах ее образовались глубокие проломы. Король спешил пользоваться минутой и велел немедля сделать приступ. Русское сказание прибавляет, что отправляемых на приступ военных начальников и ротмистров он угостил веселым обедом; а они изъявили уверенность, что ужинать будут у него в тот же день уже в городе Пскове. Обрадованный этой уверенностью, король обещал разделить с ними все псковские богатства.
С распущенными знаменами и трубными звуками, угры и поляки вышли из своих траншей и окопов и устремились на приступ. Король наблюдал за ними с одного холма на берегу реки Великой. Распоряжавшийся приступом гетман Замойский на помощь полякам двинул соседних с ними немцев. В запасе поставлена была польская конница, в числе предводителей которой находился и Юрий Мнишек; она должна была охранять штурмующие отряды от нападений с правого крыла, а с левого их защищал высокий берег реки Великой. Русские воеводы со своими частями уже были наготове. Они велели звонить в осадный колокол, который висел в Среднем городе на городской стене у церкви Василия Великого на Горке, и открыли пальбу из наряда по наступающим неприятелям. Несмотря на большие потери от сей пальбы, последние, закрываясь щитами, дружно и храбро полезли в проломы, которые вскоре и заняли; равно овладели Покровской и Свинской башнями. Но тут и кончились их успехи; ибо за разрушенной каменной стеной они встретили другой ров и другую вновь изготовленную деревянную стену, мужественно обороняемую осажденными, почему и не могли проникнуть в город. Однако они упорно продолжали приступы и лезли на стены, стреляя из занятых ими башен почти в упор по осажденным. Были моменты, когда защитники падали духом и едва устояли. Но тут Иван Петрович Шуйский употребил чрезвычайные усилия; он на коне переезжал от одного опасного места к другому и действовал где угрозами, а где слезными мольбами, чтобы укрепить и одушевить сражающихся. Пешие ратники стояли у подножия стены и отражали наступавших копьями, рогатинами и саблями; а со стены поражали их стрельцы из пищалей и ручниц, дети боярские из луков, другие метали на них камни. По звону осадного колокола псковские граждане, простившись с женами и детьми, с разных сторон бежали к проломленным стенам, чтобы подкрепить изнемогших в битве. Большой наряд гремел непрестанно; удачным выстрелом одной из тех пушек, которые назывались барсами, удалось побить множество неприятелей, занимавших Свинскую башню; затем воеводы велели подкатить под эту башню значительное количество пороха и зажечь его. Остаток башни был взорван вместе с неприятелем, который трупами своими устлал ее место и завалил соседние рвы.
Меж тем в соборном Троицком храме духовенство вместе со стариками, женщинами и детьми слезно молилось об избавлении города от пленения. Вдруг, в самую трудную минуту для осажденных, приходит от воевод просьба, чтобы несли Печерскую икону Успения Богородицы вместе с другими чудотворными иконами и мощи Всеволода-Гавриила к проломному месту. Когда процессия духовенства и монахов с сими святынями, в сопровождении народной толпы, приблизилась к пролому, ратники одушевились верой в помощь и заступничество свыше и с такой энергией ударили на врагов, что победа вскоре склонилась в их сторону. Одушевление овладело и самыми женщинами, так что многие из них поспешили к месту боя, одни с веревками, чтобы тащить в город орудия, отбитые у неприятелей, другие катили камни для избиения сих последних, третьи несли воду, чтобы освежить воинов, изнемогавших от жажды. Поляки и немцы были выбиты из проломов; только угры, засевшие в Покровской башне, еще держались и отстреливались. Но осажденным удалось наконец зажечь эту башню, после чего и угры обратились в бегство. Русские преследовали неприятелей, многих побили и взяли в плен, особенно тех, которые застряли в крепостном рву. В добычу победителям досталось много доспехов и оружия, в том числе самопалов и разных огнестрельных ручниц. Была уже ночь, когда окончилась битва. Велика была радость псковичей по случаю этой победы; горячие благодарственные молебны пелись в церквах. Убитых хоронили они как мучеников, павших за православную веру; а раненых начали лечить «из государевой казны». Число первых простиралось за 860 человек, а вторых за 1600; тогда как неприятелей легло на этом приступе около 5000. В числе павших находился храбрый венгерский воевода Гавриил Бекеш.
Король был сильно огорчен. Однако на следующий день, скрыв свою досаду, он созвал военный совет и объявил, что намерен взять Псков во что бы то ни стало. За порохом
