Шли минуты. Трудно сказать, сколько все это продолжалось. Коуп стоял, прижимал к себе плачущего мужчину и не говорил ничего.
Час спустя Коуп поехал домой. Принял душ, надел фрак и теперь рядом со своим шафером делал шаги к своему новому счастью. Его семилетняя дочь Кара, страшно серьезная и нарядная, вышагивала рядом с отцом к алтарю и заслужила восторженные возгласы. На церемонии присутствовал сам губернатор. А после бракосочетания начался прием с джаз-оркестром, воздушными шариками, цветами, подарками и прочими сюрпризами. Мьюз была подружкой невесты и, разодетая в пух и прах, выглядела очень элегантной и красивой. Она поздравила шефа, поцеловав его в щеку. Коуп поблагодарил ее. Этим их общение на свадьбе и ограничилось.
Бурное праздничное веселье продолжалось, но в какой-то момент Коупу удалось выкроить минутки две и побыть одному. Он сел, ослабил узел галстука-бабочки, расстегнул верхнюю пуговку фрака.
Ничего себе выдался денек — начался со смерти и закончился радостным событием, соединением двух любящих сердец. Большинство людей наверняка нашли бы в этом особый глубокий подтекст. Но Коуп не находил. Он просто сидел, слушал ритмичные и быстрые звуки джаза, наблюдал, как гости пытаются танцевать в этом бешеном ритме под песню Джастина Тимберлейка. На минуту-другую он позволил себе уплыть в темноту. Думал о Нейле Кордова, о том сокрушительном ударе, который предстояло пережить ему и двум его маленьким дочкам.
— Папа!
Он обернулся. Перед ним стояла Кара. Дочь схватила его за руку, заглянула в глаза. И словно все поняла.
— Потанцуешь со мной? — спросила Кара.
— Думал, ты не любишь танцевать.
— Просто мне нравится эта песня. Ну, пожалуйста!
Он поднялся и вышел на площадку перед оркестром. Музыканты повторяли глупый припев о том, чтоб кто-то вернул любимую и желанную. Коуп задвигался. Кара схватила невесту за руку, оторвала от группы гостей с их поздравлениями и тоже потащила танцевать. Люси, Кара и Коуп — новая семья — танцевали. Музыка становилась все громче. Друзья и родственники захлопали в ладоши, подбадривая их. Коуп танцевал старательно и ужасно. Две главные в его жизни женщины едва сдерживали смех.
Услышав эти смешки, Пол Коупленд затанцевал еще яростнее, встряхивал руками, крутил бедрами. Он вспотел и крутился в танце до тех пор, пока во всем мире не осталось ничего, кроме этих двух прелестных лиц и звонкого их смеха.
