подчиненным об их просчетах… при любом удобном случае, в самых отвратных вариантах из всех возможных и не только тет-а-тет. В результате я превратилась во всеобщее посмешище, а это больно било по самолюбию. Впрочем, это были еще цветочки. А ягодки начались в тот день, когда государыня снова вытребовала меня к себе: командир явился на занятие и во всеуслышание сообщил, что меня, судя по всему, отправляют греть вам постель. А потом обидно рассмеялся и заявил, что я не справлюсь с соблазнением неопытного мальчишки, ибо бесталанна даже в этом!
— У вас с ним был личный конфликт? — спросил я.
— Да, был. И не только с ним… — без колебаний ответила она. А потом зачем-то продолжила, хотя я бы прекрасно обошелся без уточнений: — Я не сплю с сослуживцами. Никогда и ни за что. А их это дико бесит!
— Причину их претензий понял. Рассказывай дальше.
Она облизала губки и слегка порозовела:
— Предсказание командира, озвученное ради смеха, сбылось: государыня предложила мне стать вашей первой женщиной и не отказывать в близости. Вообще. Дабы вы утоляли соответствующие аппетиты дома и не велись на прелести других женщин. Кстати, хотела бы уточнить, что ее отношение к вам достойно уважения: ставя эту задачу, Мирослава Михайловна подчеркнула, что я должна приложить все силы, чтобы минимизировать шансы близости, вызванной возрастом, повышенным гормональным фоном или сторонним воздействием, а в пробуждающиеся чувства к кому бы то ни было не лезть.
Если бы не клятва Даром, то в последнее утверждение я бы однозначно не поверил. А так приятно удивился, но, скажем так, наполовину. Сообразив, что решение проблем с «пробуждающимися чувствами» Волконская могла поручить кому-нибудь другому.
Тем временем Лапина перешла к следующему этапу признаний и разбудила ярость:
— Скажу честно: я взбесилась, так как поступала в военное училище не для того, чтобы по чьему-то щелчку раздвигать ноги перед тем, в кого ткнет пальцем личность, облеченная властью. Но высказывать соответствующие претензии государыне не рискнула, хотя она и спросила, готова ли я к такому варианту службы, и заявила, что я вправе отказаться. Не стала и отказываться, так как представила, во что превратится моя жизнь в том случае, если о моем отказе узнает командир. Поэтому назначила виноватым вас. И все время, пока мне корректировали внешность, злилась, придумывала несбыточные способы соскочить с «великой чести» ублажения зазнавшегося подростка и строила планы мести. Хотя в то же самое время тщательно штудировала видеокурсы с грифами «Для служебного пользования», часами искала в Сети аналогичные материалы, разбиралась с возможностями своего тела и готовилась выполнить поставленную задачу предельно добросовестно.
— Да уж, ситуация — хоть стой, хоть падай… — пробормотал я, уложив в голове все услышанное.
— Была… — уточнила Варвара, и снова разбудила паранойю:
— Только не говори, что за последние сутки ты осознала все свои ошибки и влюбилась в меня без памяти!
Барыня угрюмо усмехнулась и заявила, что ошибки осознала достаточно давно, влюбляться не влюблялась, зато изменила свое отношение к проблеме.
Я потребовал подробностей и получил. Великолепнейший анализ моего отношения ко всем окружающим женщинам, начиная с Раисы Александровны и заканчивая пышногрудой «Анечкой»! Что самое безумное, Варвара каким-то образом «докопалась» до ощущений, которые не облекались в слова даже мысленно или облекались, но никогда и никому не озвучивались! А когда закончила излагать эти выводы, подвела своеобразные итоги:
— Знаете, меня больше всего поразила готовность вцепиться в глотку Вячеславу Георгиевичу, появлявшаяся в ваших глазах в те моменты, когда он пожирал взглядом меня или Аньку! Ведь вы не могли не понимать, что он, по сути, всесилен, а вы пока никто. А еще были просто обязаны считать меня русалкой, то есть, сотрудницей спецотдела по «горизонтальной работе», с которой, по определению, «не убудет». Ничуть не меньше удивил и тот факт, что в настоящей русалке — Репиной — вы видите женщину Дауда, хотя знаете, что он для нее просто работа. В общем, я пришла к выводу, что вы достойны уважения, а значит, близость с вами меня не унизит. В смысле, в моих собственных глазах!
Тут я окончательно выпал в осадок, встал с дивана и отправился в путешествие вокруг стола. Обдумывать создавшуюся ситуацию, которая вот так, с точки зрения Лапиной, выглядела в разы кошмарнее, чем с моей.
Первые круга три нарезал в полной тишине. А потом Варваре надоело наблюдать за моим мотаниями, и она спросила, не передумал ли я, часом, выкатывать ей ультиматумы.
— Тот, который я придумал, исходя из моей оценки проблемы, уже не актуален… — честно признался я. — Поэтому я пытаюсь найти выход, который устроит и тебя, и меня.
— Лютобор Игоревич, скажите, пожалуйста, что именно вы хотели мне предложить? Я спрашиваю не из пустого любопытства, а для того, чтобы уложить еще один факт в виртуальную модель вашего характера.
Я остановился, подергал себя за мочку уха и вздохнул:
— Я был уверен, что тебе поставили задачу влюбить меня в себя любой ценой и предупредили, что не простят второй ошибки, поэтому собирался предложить компромисс: я изображаю пробуждение интереса, а ты некоторое время добросовестно обучаешь меня всему, чему умеешь в постели, а потом продолжаешь докладывать, что близость случается чуть ли не каждую ночь, хотя ее не будет. Ну и, конечно же, перестаешь меня играть. Ибо я этого не потерплю.
Барыня как-то уж очень грустно улыбнулась и заявила, что ультиматум отличный. А когда увидела, что я вопросительно выгнул бровь, напомнила, что находится под клятвой, и объяснила свою мысль:
— Я бы с радостью перестала вас играть, так как оценила ваше отношение к Слуге друга, и полностью перешла на вашу сторону в рамках возможностей, оставленных присягой, кучей подписок и клятвой государыне. А отсутствие необходимости изображать влюбленность здорово упростило бы вашу жизнь. Но, как обычно, есть маленький нюанс: за обучением навыкам близости вам лучше обращаться не ко мне, а к Аньке — у меня опыта, что называется, кот наплакал, да и тот, в большинстве своем, негативный. Да, появились знания и подробнейшие методики, но это, увы, теория.
— Обращаться к Репиной не вариант!
— Совсем-совсем? — с какой-то странной интонацией спросила она.
— Совсем-совсем! — подтвердил я, вернулся к дивану, сел на любимое место и снова уставился ей в глаза: — А знания и методики на каком-нибудь носителе?
Лапина отрицательно помотала головой:
— В памяти. Ибо «Для служебного пользования». Но… раз — не вариант, то, может, попробуем сами? Ведь Вам это реально надо, так как соблазнять вас начнут
