Книга Андрей Капица. Колумб XX века - Михаил В. Слипенчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
12 декабря 1908 года. — Прим. авт.), мы с Андреем Петровичем уединились в какой-то закуток в ресторане гостиницы „Университетской“, и я, как секретарь парткома факультета, по договоренности с деканом Александром Максимовичем Рябчиковым, долго убеждал его в необходимости принять эту кафедру. Мы с Александром Максимовичем решили, что они вместе с Марковым и в Антарктиде были, и на Дальнем Востоке работали.Когда я учился, это была единственная кафедра факультета, которая не набирала студентов. Она называлась „Общего землеведения“. Это Марков сделал ее настоящей кафедрой и стал выпускать специалистов-палеогеографов. А поскольку кафедра обеспечивала чтение первокурсникам „Введения в общую физическую географию“ и отдельные специальности дальше, то она и стала называться кафедрой общей физической географии с прибавкой „и палеогеографии“».
«Это вообще изначально была не кафедра, а скорее методический кабинет. Марков решил объединиться с ней перед переездом в новое здание на Ленинских горах», — вспоминал Ю. Г. Симонов. Но в своей книге он написал о ней как об основополагающей кафедре, кафедре-родоначальнице, с которой, собственно, началось преподавание географии в Московском университете: «Именно эта кафедра подготовила возможность возникновения кафедр землеведческого профиля, в основу которых был положен курс лекций по общему землеведению, который передавался от Д. Н. Анучина к А. А. Круберу, а затем к Б. П. Орлову. Б. П. Орлов продолжал читать этот курс и после переезда в новое здание. В этом курсе лекций я вижу определенный след учебной деятельности основателя географии в Московском университете Д. Н. Анучина»[265].
Симонов продолжает эту тему уже в другой части второго тома своей книги: «К. К. Марков создал кафедру палеогеографии в 1945 году. В старом здании она помещалась в одной комнатке, где сидели и аспиранты, и научные работники. Приема студентов на нее не было. В систему географических наук тогда начали входить аналитические лабораторные исследования, и первым оформилось палинологическое направление (спорово-пыльцевой анализ. — Прим. авт.). К. К. Марков готовил палеогеографов на базе студентов, обучавшихся на кафедре геоморфологии. Отчасти в связи с этим был дополнен учебный план кафедры геоморфологии, и с 1950 года эта кафедра приступила к подготовке геоморфологов-палеогеографов. К. К. Марков на кафедре геоморфологии читал курс лекций „Основные проблемы геоморфологии“ (вокруг которого зародилась дискуссия с А. А. Григорьевым). Читая эти лекции и одновременно лекции по палеогеографии, он отбирал из числа слушающих его студентов будущих сотрудников своей кафедры… мне помнится, что годы, предшествующие переезду в новое здание, ушли на организацию или, точнее, на создание лабораторной базы будущей палеогеографии»[266].
«Соединение этой кафедры с кафедрой палеогеографии у меня возражения не вызывало, поскольку во времена Дмитрия Николаевича Анучина палеогеографии на факультете практически не существовало. Ее идеи созревали на кафедре в курсах лекций по естественной истории, поэтому кафедру палеогеографии можно было бы объединить с кафедрой геоморфологии. Но Константин Константинович на это пойти не мог, он стремился сохранить геоморфологию в качестве базовой дисциплины всей физической географии»[267].
В общем-то переходить на эту кафедру у Андрея Петровича Капицы причин не было — у него и так дел было полно, и все шли хорошо. Но 18 сентября 1980 года неожиданно умирает еще не очень старый К. К. Марков. Поэтому, чтобы не подводить друзей, однокурсников и коллег и как бывший декан Андрей Петрович делает благородный жест — на полставки оформляется завкафедрой общей физической географии и палеогеографии. Но руководить ею не спешит, пока только присматривается.
Уже входная дверь этой кафедры на семнадцатом этаже впечатляла с первого взгляда. На ней — единственной на всем географическом факультете — была привинчена красивая латунная табличка с надписью «Академик АН СССР К. К. Марков». На марковской кафедре был сложный учебный план: помимо палинологии, преподавались география Мирового океана, палеогеография шельфа и морских берегов, история четвертичного периода, палеонтология плейстоцена, литология и даже археология. Это была такая ячейка марковской «комплексной географии». Студентов на каждом курсе мало — по пять-шесть человек с очень туманной перспективой распределения.
Профессор Е. И. Игнатов рассказывал: «У нас на факультете тогда было целых три кафедры физической географии: физгеографии СССР во главе с Николаем Андреевичем Гвоздецким, физгеографии зарубежных стран Александра Максимовича Рябчикова и еще вот эта общей физической географии и палеогеографии с огромной лабораторией новейших отложений и палеогеографии плейстоцена человек в пятьдесят, а может, и шестьдесят, которой заведовал Павел Алексеевич Каплин, — они сидели отдельно во дворах Русаковки у станции метро „Красносельская“. Все выпускники этой кафедры шли работать в каплинскую лабораторию — больше никому палеогеография была не нужна. Чистая наука без какого-либо хозяйственного применения. Продвижения у них там не было никакого: десять человек десятки лет ждали, когда освободится должность старшего научного сотрудника. Был, правда, еще Отдел палеогеографии четвертичного периода в ИГАНе, куда выпускники этой кафедры мечтали попасть, но это было непросто».
В общем, работы с этой кафедрой предстояло много.
Чтобы освободиться от непрерывных зарубежных командировок, в 1980 году Андрей Петрович уходит из Научного совета по выставкам и становится заместителем Главного ученого секретаря АН СССР.
А в 1981-м у него был юбилей — 50 лет! Ю. П. Баденков рассказывает, как его отмечали: «Он пригласил на Николину Гору своих старых друзей по Антарктиде. Стол прямо на участке был накрыт очень своеобразно. Рулон крафт-бумаги расстелен прямо на земле, чурбачки вместо стульев поставлены, какая-то выпивка, закуска очень простая. Собрались не для того, чтобы торжественные тосты произносить и адреса в кожаных папках дарить с латунными табличками наискосок на обложках, на которых раньше писали „Многоуважаемому и так далее“, а для общения. В свободном стиле абсолютно. Помню, Игорь Зотиков был, членкор такой, они несколько раз вместе с Капицей ездили в Антарктиду».
За успешное проведение ряда зарубежных выставок Академии наук СССР, способствовавших росту престижа советской науки, и в связи с 50-летним юбилеем Андрея Петровича Капицу в 1981 году во второй раз наградили орденом Трудового Красного Знамени.
«С приходом Капицы на кафедру потянулась вся его дальневосточная группа: Вячеслав Георгиевич Коноваленко. Исаак Ильич Невяжский, Татьяна Алексеевна Воробьева, Кирилл Вячеславович Зворыкин», — вспоминал Ю. Г. Симонов. — И уже в 1983 году на кафедре заговорили о «рациональном природопользовании». Откуда такой термин? Ну, к примеру, В. Г. Коноваленко на Дальнем Востоке возглавлял в ТИГе лабораторию проблем рационального природопользования.
«Все эти идеи — они же оттуда, с Дальнего Востока, — рассказывает Т. А. Воробьева. — Задумано было объединить изучение земли и воды. Зворыкин занимался земельными угодьями, оценкой земель, земельным кадастром, дифференциальной рентой. Еще у нас там был химик-технолог, и мы стали заниматься всем, что происходит с водой: ее загрязнением и его источниками — на Дальнем Востоке это крупные комбинаты, выпускающие сразу несколько видов продукции. Специалисты умеют по сырьевым технологиям определять антропогенные последствия, которые потом произойдут. Невяжский возглавлял комплекс работ и фонтанировал идеями. Мне кажется, главная ценность заключается в том, что они угадали направление. Андрей Петрович создавал его с помощью коллег, которые разделяли его точку зрения. Главным образом это, конечно, Зворыкин, Коноваленко, Невяжский. Они все время собирались, совещались,
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Андрей Капица. Колумб XX века - Михаил В. Слипенчук», после закрытия браузера.