Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
спину расстегнуть платье…
Из записок мичмана Анненкова
15 февраля 1919 года
Забавно, что она встала на цыпочки, проходя мимо моей двери, будто могла обмануть меня. Я научился узнавать их по шагам еще в детстве, на Корабле. Я слышал, что Ольга свернула за угол и постучала в ту дверь. Зачем?
Я встал с лежанки, положил револьвер в карман халата. Ольга пришла к Барону? Она сейчас там, с ним! Почему? Он вызвал ее? Все замечали, что Барон как-то выделял Ольгу и даже, казалось, смущался в ее присутствии – насколько это вообще возможно для Барона. Так что же? Вздумал соблазнить? Угрожает ей?
Особенность здешних дверей в том, что они без запоров. Пинком открыть дверь, выстрел – и все. Револьвер если и есть у Барона, то не под рукой. Он ничего не успеет. Выстрел … А что потом? Плевать!
Я вышел в коридор. Пытаться ступать бесшумно в сапогах было бы смешно, я шел не скрываясь. Свернул за угол. Остановился перед дверью. За ней слышались тихие голоса. Слов не расслышать, но интонации мирные. В кармане халата я сжимал револьвер. Уйти? Но они наверняка слышали мои шаги. Войти? А если … Если Ольга сама пришла? Если она по доброй воле с ним?
15 февраля 1919 года
Монастырь Гумбум
– Да нет, я не об этом, – сказал барон досадливо.
Ольга отдернула руку от застежки платья.
– Чего же вы хотите?
– Хочу? Ничего я не хочу. Мне нужно … Нужно ваше имя, родство с вами – вот и все.
– Ну так возьмите мое имя! Разве недостаточно только моего? От того, что вы возьмете четырех сестер Романовых, имя не умножится вчетверо. Ничего не изменится.
– Изменится, – сказал барон упрямо.
– Господи! Почему вы губите нас с таким упорством?
– Думаете, смогли бы полюбить меня?
Вопрос вселял надежду, и Ольга заговорила торопливо, горячо:
– Да, я смогу полюбить вас! Я смогу! Обещаю! Да и что мне помешает? Все равно у меня ничего нет. Никого нет. Бреннер? Анненков? Мне пришлось бы так же постараться, чтобы полюбить их … Никого нет. И завтра не будет никого. Буду сидеть вместе со всеми и одна, смотреть на счастливую Таню и мучиться завистью …
В коридоре послышались тихие шаги, кто-то подошел к двери и остановился.
Из записок мичмана Анненкова
15 февраля 1919 года
– Какого черта?! – раздался голос Барона.
Я постучал.
– Кто?
– Мичман Анненков, ваше превосходительство!
– Чего вам?
Я придумал в то же мгновение:
– Есть соображения по поводу завтрашней встречи с тройкой.
– Завтра, все завтра, – сказал Барон.
Почему он меня не пускает? Обычно он готов говорить по делу в любое время. Ольга, она с ним … Я представил себе – представил и взвел курок револьвера в кармане …
Дверь резко распахнулась. Барон уставился на меня. Я инстинктивно вынул руки из карманов и вытянул их по швам. За спиной Барона я увидел Ольгу, сидевшую на скамейке. Она была одета, спокойна … Посмотрела на меня с мольбой и быстро помахала рукой, будто прощалась на вокзале.
15 февраля 1919 года
Монастырь Гумбум
– Какого черта, мичман?! – рявкнул барон.
– Ваше превосходительство… – пробормотал Анненков… – я … беспокоюсь. Как завтра? Вы не дали никаких указаний.
– Потом – я же сказал.
Мичман тянул шею, заглядывая через плечо барона в комнату.
– Что еще?
– Разрешите идти?
– Идите! И не лезьте ко мне, пока не вызову!
– Слушаюсь!
Анненков повернулся кругом и ушел. Его шаги стихли за углом. Барон закрыл дверь.
– Так что вы говорили насчет завтра?
– Завтра … завтра я буду так же одинока, как сегодня, как всегда … Только Татьяне будет радость …Я смогу полюбить вас. Кто-нибудь вас любил? Я имею в виду – женщина?
Барон не ответил.
– А вы? – спросила Ольга, – могли бы полюбить меня?
Барон прошелся по комнате, рассеянно оглядывая стены, потом посмотрел на Ольгу внимательно.
– Клопы одолели. Спасенья нет от них, – сказал он. – У вас, поди, то же?
– Да. Клопы.
– Пошлю на рынок купить средство от клопов на всех. Анненкова пошлю. – Барон усмехнулся. – Он приходил посмотреть, что я с вами делаю.
Ольга не знала, как продолжить разговор. Кажется, все уже было сказано. Повторяться не хотелось, и так все происходило на редкость нелепо. Барон сам продолжил:
– Дорогая моя Ольга Николавна, вы вот ко мне по-человечески и с человеческим чувством. А я не человек.
Ольга не удивилась, подумала, что это фигура речи.
– А кто же вы?
Барон пожал плечами.
– Вы себя за бога почитаете?
– Бог, черт – это все тоже человеческое. А я совсем, совсем вне этого. Вы вот смотрите на меня, видите, что я выгляжу, как человек, говорю, как человек, потею, как человек, и думаете, что я человек.
– Но кто же вы? Зверь?
Барон покачал головой, и оба задумались. Искали определение.
– Я комета, – сказал барон.
– Комета?
– Комета …
– Это красиво. – Ольга даже улыбнулась.
Помолчали. Космос разверзнулся перед ними.
– Но ведь вы же вот говорите мне «дорогая Ольга Николавна», и говорите это с каким-то чувством, – начала Ольга новый раунд. – Ведь вы родились. У вас была мама. Вы живете среди людей и по законам человеческим …
Барон слушал внимательно, будто до того никто ему такого не говорил.
– …И судят вас люди по-человечески …
– Судят? – переспросил барон.
– …и Бог будет судить вас как душу человеческую.
Барон наморщил лоб, потер ладонью. Ему наскучил этот разговор.
– Значит, вы нас не помилуете? – Ее губы дрожали.
Барон сидел на скамейке и смотрел в угол. Ольга вышла.
Из записок мичмана Анненкова
15 февраля 1919 года
Не знаю, сколько я там простоял, сжимая наган в кармане. Но вот хлопнула дверь, Ольга вышла из-за угла и натолкнулась на меня.
– Что вы здесь делаете?! – воскликнула она шепотом.
В глазах ее блестели слезы.
– Что он с вами сделал? – зашипел я.
– Ничего! Идите к себе!
– Я же вижу …
– Ничего он не сделал!
Мы шипели друг на друга.
– Зачем вы к нему ходили?
– Не ваше дело!
– Зачем, Ольга Николавна?!
– Оставьте меня в покое!
– Я должен знать!
– По какому праву?
Она быстро пошла по коридору. Я не отставал.
– По праву того, кто рисковал ради вас жизнью и рискует каждый день, черт возьми!
– Вот как вы заговорили! Это был ваш выбор! И если вам наскучило, делайте что хотите!
Мы вышли
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
