что-ли? — Полюбопытствовал я.
— Сомов его зовут.
— И чего тогда этот Сом за вами побежал?
— Ну так Ювелир его послал.
— Ага! Ювелир значит. Выходит в деле Ювелир. Небось боится, что вы его долю зажилите. Ладно посиди пока тут. Митька, покарауль этого, а я Сома за усы потягаю.
— Ну что «Сом с большим усом»? Очухался? Вижу — очухался! Тогда на коленки становись и снова задницу на ножки пристраивай. Давай-давай не стесняйся, здесь все свои. — Сказал я, поигрывая пистолетиком. Усач неуклюже заворочался устраиваясь. Дождавшись когда он примет надлежащую позу, подошел поближе и стал молча его рассматривать, стараясь сообразить, что мне все таки делать с этими «работниками ножа и топора». То что Гуню с Бобырем придется валить было уже ясно, но вот с этим-то что делать?
Усатый видимо что-то почуял и открыл было рот, но тут послышался какой-то вскрик и звук удара. Быстро обернушись я увидел, что тощий бандит лежит на земле, а Митька охаживает его моей тросточкой.
— Что там у тебя? — Спросил я у Митьки и взглянув на дернувшегося усача погрозил тому пистолетиком.
— Да этот варнак одежку как-то сбросил, да на меня кинулся. Пришлось его стукнуть.
— А чего не стрелял?
— Дак ты сам говорил, что патронов у нас мало.
— А палкой зачем его лупишь.
— Чтоб впредь не повадно было.
— Ясно. — Ухмыльнулся я и обернулся к усатому.
— Ну рассказывай.
— Чего рассказывать?
— Расскажи для начала, зачем за нами пошел и не ври мне, иначе яйца отстрелю. — Я говорил медленно и не громко, глядя как бы сквозь него, стараясь пореже моргать. Этот взгляд почему-то очень нервировал и даже пугал усача. Попытка заглянуть мне в глаза не увенчалась успехом и усатый явно запаниковал. Он вдруг понял, что все может кончится для него плохо, даже очень плохо и попытался снова втереть мне о своей якобы не причастности. Я молча и медленно стал поднимать пистолет и усатый сломался. Он взахлеб, косноязычно стал рассказывать.
Если вычленить из его сбивчивых речей полезную информацию, то картина вырисовывалась следующая.
К Гуревичу время от времени подваливали дикие старатели предлагая золотишко, а иногда и камешки. Тот все это покупал, изрядно наживаясь. На этом не законным бизнесе и подловил «бедного» еврея Голован. После недолгих переговоров и запугивания пришли к консенсусу и теперь залетные одиночные старатели, обратившиеся на свою беду к ювелиру, расставались не только с золотишком но нередко и с жизнью, благо Обь река большая и трупы скрывала надежно. Усатый же не только охранял ювелирную лавку, но был человеком Голована и по его приказу присматривал за ювелиром, чтобы тот чего нибудь не учинил.
Еще я узнал, что сегодняшний наезд на богатенького меня был скорее всего инциативой Гуни с Бобырем, поскольку Голована дома нет. Уехал куда-то три дня назад. Золотничников же раньше потрошил Филин с Хрипатым, а Гуня с Бобырем были на подхвате. Похоже мне повезло. Будь здесь Филин, то вряд ли мне бы удалось так легко отделаться.
Ладно, черт с ним с Голованом этим, может свалил куда насовсем. С одной стороны, нам хлопот меньше, но с другой зантересовал меня этот Голован, очень сильно заинтересовал. Уж больно продвинутый какой-то. Мне казалось, что местные бандиты должны быть попроще и по сермяжнее. А может он тоже попаденец. Вот будет номер если это так, но пока нужно решить, что всетаки с этими утырками делать.
— Сом у тебя нож есть?
Тот с опаской глянул на меня и нехотя произнес:
— Ну есть.
— Доставай. — Видя что он мнется в нерешительности, повторил с нажимом:
— Доставай- доставай!
Тот полез за пазуху и вытащил вполне нормальное перышко.
— Теперь на коленках подполз к Бобырю и воткнул ему ножичик в сердце. Видишь мучается болезный, давай помогай бедняге.
Усатый не веря сказанному с недоумением смотрел на меня.
— Ну чего уставился? Давай делай, что сказано. — Я снова пальнул и пуля, чуть не задев его правую коленку, вошла в землю. И тот пополз. Добравшись до лежащего в отрубе Бобыря он оглянулся на меня. Я прицелился ему в лоб. Тогда, взревев, он трижды воткнул нож в грудь лежащего на спине Бобыря.
— Молодец! Теперь второго. — Указал я пистолетом на лежащего ничком Гуню. Усатый обреченно дополз и ткнул ножем ему в спину.
— Еще раз! — Приказал я.
Сом что-то завопив принялся с остервенением тыкать ножом в неподвижное тело. Подойдя поближе я выстрелил ему в спину. Усатый как-то странно выгнулся и, не выпустив из руки ножа свалился на мертвого подельника. Немного посучив ногами, Сом затих. Я снова перезарядил свой пистолетик и хотел стрельнуть в лежащего еще раз, но не смог и уселся рядом. В голове шумело и я не мог понять, что нужно от меня Митьке с Архипкой, которые трясли меня и что-то говорили. Наконец в голове немного прояснилось и услышал Архипкин вопрос:
— Немтырь? Ты че Немтырь?
— Архипка ты опять меня трясешь? Все нормально со мной, просто устал че-то.
Архипка, перестав меня трясти молча кивнул, явно находясь под впечатлением расправы над бандитами. Митька же нахмурившись глядел на меня, явно не совсем понимая и не одобряя мою кровожадность. Криво усмехнувшись я сказал:
— Нельзя было их отпускать. Вас они видели и наверняка стали бы потом разыскивать, городишко то маленький. А могли и в полицию сдать. Не хрен их жалеть! Они по крайней мере уже троих золотничников ухайдокали, да в реку бросили. И если бы не вы то и меня бы тоже на нож поставили, камешки забрали, труп бы в реку скинули. Так что все по честному. И потом ты же сам этому борову пузо прострелил. — Кивнул я в сторону лежащего Бобыря. Митька невольно посмотрел в ту сторону и побледнев сглотнул слюну борясь с тошнотой. Наконец глухо проговорил:
— И че теперь делать будем?
Я тяжело поднялся и оглядев это «мамаево побоище» сказал:
— А ничего больше делать не будем. Не трогайте тут ничего. Полезли наверх.
Выбрашись из оврага на тропинку, я огляделся: трупы с тропинки не видно, вокруг ничего не валяется. Правда остались на траве следы волочения тела и небольшое кровавое пятно на тропе. Подгреб ногами песок, засыпая кровь и попинал примятую траву, попытавшись скрыть следы. Трава выпрямляться не захотела. Поэтому пришлось вытоптать траву рядом. чтобы придать месту некое однообразие. Архипка с Митькой с удивлением смотрели на меня.
— Чего глазеете? Траву потопчите, чтоб не было заметно где Сом того борова в овраг тащил.
Парни переглянулись и стали помогать мне скрывать
