кроме того, ты встречаешься с главой организации. Неужели ты думаешь, что он не будет лично проверять каждое мое задание?
Я едва заметно улыбнулась от теплоты, разлившейся у меня в груди при упоминании о любимом человеке.
– Я не давлю, – тон Марка стал совсем мягким. – Ты можешь подумать и отказаться, если чувствуешь, что это не твое. Но… это твое.
Я сокрушенно склонила голову.
Разве к этому я шла? Хочу ли я заниматься такими жуткими вещами?
– И еще кое-что, – добавил мужчина, снова сощурившись. – Я не позволю себе или кому-то еще грубить и обижать тебя. Ты будешь под надежной защитой. Всегда. И если ты согласишься, то обещаю, что тебе будет максимально комфортно работать со мной.
– А… можно задать вам личный вопрос?
– Конечно, моя хорошая, – снова его обезоруживающая улыбка. – Что ты хочешь знать?
– Что с вашими глазами?
Он вздохнул и настроение его омрачилось:
– Это из-за сотрясения. Временно село зрение. Я надеюсь, что временно. Но я это заслужил.
– Вы видите мое лицо? – настаивала я.
– Размыто, – выдохнул он.
Слова сами слетели с моих губ:
– Я приму ваше предложение, если вы решитесь на операцию.
– Индиго! – проворчал он. – Не слишком ли много ты на себя берешь?
– Нет, – в моем голосе появилась твердость. – Если уж работать, то с сильным человеком, который не ставит свои страхи дороже здоровья. Я бы хотела испытывать к вам уважение, а не жалость.
– А ты умеешь быть язвочкой, – усмехнулся Марк.
– Вы прекрасно знаете, что операцию сделать нужно, – пришла моя очередь давить. – И вы знаете, что можете рассчитывать на помощь Элвиса. Или на мою, если, конечно, я смогу что-то сделать. Решитесь уже наконец, или ваша «победа» ничего не будет стоить.
Марк напряженно молчал, но не спешил возражать.
– Первая консультация на этой неделе, – блефовала я. Конечно, я и понятия не имела о том, где я найду врача и найду ли хорошего, но была уверена, что Вик поможет мне.
– Индиго, нет, – Марк раздраженно отвел глаза.
– Да, – я встала, понимая, что разговор окончен. – Я вашим поводырём не буду.
Эпилог.
Два месяца спустя.
Оглушительный раскат грома вернул мне осознанность. По крышам металлическим звуком отбивал ритм дождь из гвоздей. Каждый из них остро заточен и вонзается по самую шляпку в того, кто не успел укрыться. Пробивает мышцы, дробит кости.
Я сижу на подлокотнике мягкого кресла, под надежным укрытием. Возле меня восседает Марк. Мы безразлично смотрим на хилого обмылка, сидящего на хлипком стуле под этим самым дождем. Он извивается от боли как мерзкий червяк и беспомощно разевает рот в немом вопле.
Марк заблокировал мне слух, чтобы я не слышала его криков и мерзких ругательств. Также, я не вижу, как обмылок истекает кровью – все это видит только Марк. Он флегматично задает этому типу вопросы. Я не слышу ответов, но вижу картинки в своей голове. Смутно и размыто, так как и здесь Марк глушит мое восприятие.
В мыслях проносятся образы как он изнасиловал и убил четверых совсем юных девушек. А затем места, где он обрек их на захоронение.
Дождавшись, когда Марк закончит допрос, я вышла к этому глистообразному подонку и влепила пощечину. Он упал со стула в лужу из собственной крови. Тогда, я замахнулась и от души вмазала ему тяжелым ботинком в пах. Мои глаза излучали злобу. Мне хотелось отомстить всем насильникам и убийцам одновременно в его лице. Хотелось придушить, но от одного понимания, что придется дотронуться до его омерзительной и тонкой как куриная нога шее, по телу пронеслась судорога брезгливости. Тогда я просто наступила на его горло и закрыла глаза, чтобы не смотреть на его мерзкие кривлянья.
Я чувствовала прилив сил от его страданий. Но за два месяца точно научилась видеть грань, до которой я могу вытягивать его энергию. А затем я обрушила ее на этого же типа.
Пусть захлебнется всем тем, что я увидела!
Марк потянул меня за руку назад.
– Все, хватит, – он развернул меня к себе, желая убедиться, что я пришла в себя. Под его взглядом, я постепенно успокоилась и расслабилась. – Отпустило?
Я кивнула.
– Дай мне еще минуту, – сказал Марк.
Он подошел к рыдающему на земле мерзавцу и говорил что-то над самым его лицом.
Мне не хотелось больше ни видеть, ни слышать происходящего, поэтому я просто отвернулась и прикрыла глаза.
Через мгновенье, тяжелая рука Марка опустилась мне на плечо.
– Выходим.
Я проснулась в тренировочной комнате и тут же улыбнулась. Глаза Германа – это всегда было первое, что я видела при пробуждении. Его мягкий взгляд и теплое прикосновение к моему лицу заставляли забывать обо всех неприятных моментах.
– Как прошло? – вопрос предназначался Марку, но мой мужчина не сводил с меня глаз.
– Отлично, – Марк привычным жестом пошарил рядом в поиске очков. Прошел месяц как он сделал операцию и полностью восстановился – морально и физически, но привычка искать очки после сна до сих осталась. – Индиго – умничка. Над контролем еще нужно работать, но сегодня уже практически идеально.
Я робко улыбнулась и села на кушетке.
Тогда, только принимая предложение Марка, я боялась, что работать таким образом придется каждый день. Но Марк берег меня и давал задания с пытками маньяков не чаще одного раза в неделю. Все остальное время мы занимались так полюбившейся мне «благотворительностью» с душевно травмированными пациентами.
После каждого задания, я все больше успокаивалась и убеждалась, что это действительно то, чему я бы хотела посвятить всю свою жизнь. Это то, что окрыляло и заставляло гореть мое сердце. И пусть раз в неделю, моя работа бывает такой жестокой, но в конечном итоге она сводится только к пользе.
Теперь мне был приятен каждый день, проведенный в лаборатории Вика, каждая практика с Марком и каждый вечер в объятиях любимого мужчины.
Пока Марк проходил диагностики, операции и реабилитации случился еще один поворотный момент в его жизни. Он прочно и бесповоротно попал в роковые страстные сети к моей подруге. Людка демонстративно мариновала его и не допускала к себе, наученная горьким опытом с Виком. Но настойчивость и обаяние Марка растопили сердце моей любимой подруги и включили
