— Допустим, вы правы… — немного помолчав, согласился я, — Что это нам дает? Какой прок сирин от этого места?
Вампир вздохнул:
— К сожалению, я не провидец, и не могу знать, что задумала их главная колдунья, но если взять за главное правило девиз…. Ее цель — создать сильный и неуязвимый народ. Сверхсуществ, если хотите. Которым никто не сможет противостоять. Великих воинов и магов.
У меня от удивления брови вверх поползли:
— Она что, примеривает на себя корону Ирии?
Вампир покачал головой:
— В том то и дело, что в этом месте возможно все. Достаточно только искренне верить. Многие народы ведут свой род от зверей или от бога, явившегося на землю в облике зверя. Оборотни от них отличаются только одним… Догадаетесь, в чем состоит это отличие?
Эдхед то… Как все-таки меня раздражает эта его привычка!
— Вы сами сказали чуть раньше, что все оборотни из этих мест.
Вампир радостно, словно я ему бокал крови предложил, оскалился:
— Именно! Они, как и многие другие, молились зверям, просили поделиться силой, чутьем, танцевали в их шкурах, поклонялись костям. И магия сработала! В один прекрасный день кто-то действительно перекинулся в зверя. Вы знаете, что было несколько мощных переселений людей? Всегда с юга. Приходили новые племена, вытесняли, заставляли уходить с обжитых мест коренные народы. И все повторялось: люди, молясь, обретали вторую ипостась, — этернус скрестил руки на груди, — я уверен, сирин тоже знают об этой особенности Пустоши. "Время не имеет значения". В этом они правы. Люди слишком суетно, сиюминутно живут. Мало кто из правителей загадывает дальше своей жизни. Это в лучшем случае. Многие вовсе существуют лишь сегодняшним днем.
Я лишь пожал плечами — мне нечего было возразить вампиру, потому что он был прав, а потому подвел окончательный итог:
— Итак, делаем вывод. Сирин нужна Пустошь, моя смерть или рабство…
— И Морра, — подсказал правитель нежити. — Не только как заложница и средство давления на вас. Она сама по себе очень ценный трофей — сильный маг, способный управлять энергиями смерти и жизни, да еще с задатками провидицы. Великой провидицы, раз отмечена знаком.
— Почему провидицы, а не королевы? И с чего вы решили, что магия смерти ей тоже подвластна?
В том, что малышка действительно видит события будущего, я давно не сомневался.
Вампир забрал украшение, положил его в ларец и только после этого сказал:
— Залечивать раны способны многие. Затягивать их на трупах и возвращать души в тела может только одна! Что же касается пророчеств сирин, то медяк им цена. Знали бы вы, Дюс, сколько вариантов я перечитал! И все преподносятся как великая тайна и откровение.
Вот это новость… Хотя тут как раз все вполне объяснимо. Если сирин настроены любыми средствами вернуть потерянное и уничтожить людей, то пророчества вполне годятся на роль инструмента в борьбе за грядущее величие. Такой метод ничем не хуже эпидемий или убийства сильного правителя. Достаточно умело перемешать правду с ложью, и все… Даже знак на руке у девочки может означать что угодно. И вполне вероятно, что пророчества о втором ребенке вовсе нет.
Ну и хитрые стервы эти провидицы… Всем врут. Даже своему народу. Потому что "важна лишь судьба сирин"! Чтоб у них все перья повыпадали. Слышишь. Ирия? На данный момент это мое самое заветное желание. Хотя нет, есть одно… Чтоб сдохла та тварь крылатая, которая все это затеяла!
— Именно поэтому девочка ни в коем случае не должна попасть к сирин. Представляете, в кого ее превратят? — щелкнул замком ларца вампир и посмотрел на меня. Он для себя давно все решил. И мне это решение не нравилось.
— Я не позволю вам коснуться и волоска с ее головы, — спокойно ответил я и добавил: — Пока жив.
Вампир кивнул:
— Могу сказать о себе то же самое. Клянусь защищать ее столько, сколько это только возможно. Я оставлю рядом с ней Реми. Он готов за малышку любому перегрызть глотку. Пока останется хоть один шанс скрыться от пророчицы, Морра будет жить. А вам надо даже после смерти помнить, кто главный враг, и кто все это начал.
Меня накрыло волной раздражения — все, ну абсолютно все были уверены, что смерть для меня станет чем-то другим!
— Андру, вы человек, который привык верить фактам, так почему же так свято верите в мое бессмертие?!
Вампир улыбнулся:
— Именно факты позволяют мне надеяться на лучшее. Только они, и ничто иное. Кстати, спасибо за "человека".
— На здоровье, — я развернулся, чтобы уйти, но в голове неожиданно всплыл давний вопрос. — Ваша светлость, не скажете, почему вас так "любили" вервольфы? Им-то вы где перешли дорогу?
— Причина проста. Когда-то очень давно я перекусил человеком из небольшого племени оборотней-волков, а вскоре обнаружил, что по моим следам идет стая необычных зверей. Не-мертвых. Таких как я, с одной небольшой поправкой… С тех пор я не кусаю оборотней. Они по-звериному упорны и по-человечески злопамятны. Хотя я всегда признавал за вервольфами право на месть, все равно рад тому, что небесное пламя уничтожило этих тварей. Они поставили целью своего существования уничтожение моего племени. Они и за Моррой охотились только потому, что я искал девочку.
Ну и дела….
— Надеюсь, вам не довелось кусать никого из сирин, — не удержался я от мрачной шутки.
— Мне — нет, — живо отреагировал алхимик, — но за всех вампиров я бы не поручился. По счастью, все случайные и неслучайные последствия моей и чужой неразумности исправлены Единым. Но вы подкинули мне замечательную идею насчет одного интересного эксперимента. Вот выиграем войну, обязательно воплощу его в жизнь.
После этих слов я резко развернулся и вышел вон из "сокровищницы" князя. До утра оставалось не так уж много, чтобы тратить время на выбивание дури из разошедшегося алхимика.
День начался с того, что ни свет ни заря снова прибежал слуга:
— Его светлость просил передать: пленный пришел в себя, и его собираются допросить.
— День начинается весьма приятно, не правда ли, Дюс? — услышал я вместо приветствия от правителя нежити, но не согласился.
— Мне бы вашу уверенность. Все зависит от того, что мы сейчас услышим.
Больной все еще был фактически спеленат по ногам и рукам — все попытки Агаи обездвижить его магическим способом закончились неудачей. На сломанной ноге красовался временный лубок. Вчера я не позволил девочке заняться переломом: Морра так устала, что впору было ее саму лечить. Но взгляд у мальчишки был вполне осознанный — тяжелый, пронизывающий. Он смотрел как сильный колдун, способный за пару мгновений узнать о тебе больше, чем сам знаешь.
Я усмехнулся — мысли скрывать юнец еще не научился, угадать, о чем он думает, не составило труда. Паренек пытался понять, к какому роду-племени я принадлежу. Он повернулся к Агаи и что-то тихо просвистел-пропел. Судя по тому, как вытянулось лицо колдуна, слова соплеменника застали его врасплох.
