Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
– Что? – спросила она.
Неужели и ее кто-то держит? Вот такую?
– Мне нужно… я ищу…
– Что? – повторила старуха. – Говорите громче. Я не слышу.
– Я ищу Риту… Маргариту Панаеву. Па-на-еву.
Почему Ритка так и не захотела поменять фамилию? Чтобы утвердить собственную независимость?
– Что? – переспросила старуха. Крючок и недовязанная салфеточка у нее в руках дергались, словно в такт невидимой музыке.
Отчаявшись, он вновь отошел к Инне и присел рядом с ней.
– Ну что? – спросила она шепотом.
– Это старуха. Совсем старая. Ничего не слышит.
– Надо подождать, – сказала Инна тихим, звенящим голосом. – Кто-то еще выйдет.
– Тут целый микрорайон. Они могут жить в каком-то другом доме.
– Ну и что? У нас полно времени. Сколько угодно.
– Я не уверен, Инна, – сказал он, – что у нас так уж много времени. Отсюда нелегко уйти. Чем дальше, тем тяжелее. Мы еще держимся за… то, что за Рекой. Но это ненадолго. Мы прирастем здесь. Так оно чаще всего и получается, я думаю.
– Ну и что? – повторила она рассеянно, думая о своем.
– Помню, я… поехал в загранкомандировку, ну, первый раз. В Польшу. На две недели. В Гданьск. Морской порт, знаете, так вот, первую неделю я скучал ужасно. Даже первые десять дней. Хотелось рассказать… про то, что я вижу, обсудить, я звонил по межгороду, каждый вечер, думал, как она там? Как они там? А потом – появились какие-то мелкие привычки. В кафе рядом с гостиницей было хорошее разливное пиво. Правда хорошее. И кофе со сливками. И официанты стали со мной здороваться. И я познакомился с одним, Войтек его звали, инженер, приятный человек, он меня пригласил в гости, и там была такая Малгожата, нет, не подумайте, просто я вдруг понял… что привык. Что мне будет этого не хватать, вот этого кафе, и моря, и Войтека, и Малгожаты. И этой улочки, такая, знаете, улочка… И что это постепенно становится важно, всякая мелочь, а дом далеко и как бы сам по себе. Я привык, Инна. Это происходит очень быстро. Очень быстро.
– Странно, что вы вообще пошли сюда, – сказала она, поджав губы. – Сколько уже лет? Семь? Восемь? Вы тоже должны были привыкнуть.
– Это другое дело, – возразил он. – Я не поменял жизнь. Не заместил ее другой. Я потерял то, что ее наполняло.
Она пожала плечами. Он вдруг увидел ее новым зрением – маленькую, испуганную, взъерошенную, в грязной, когда-то нарядной кофте, в порванной юбке, в кедах на отекших ногах. Как же она пойдет отсюда? Она привезла ему одежду, штатскую одежду, а сама поедет в таком рванье!
Впрочем, одернул он себя, скорее всего, она вернется в Болязубы. Он почему-то знал, что она вернется в Болязубы. Куда вернется он сам, он старался пока не думать.
Надежда освещала ее изнутри, как свеча.
Он словно увидел себя со стороны: футболка в грязи и бурых пятнах крови, размокшие, полуразвалившиеся кроссовки, грязные джинсы. Хорошо, бумажник в кармане джинсов, подумал он. Куртку-то я потерял.
– А вы были в армии? – спросила она вдруг.
– На сборах. У нас была военная кафедра.
Она пожала плечами, словно говоря: «Так я и думала!»
Где-то включилось радио, он не слышал, что говорит дикторша, но улавливал интонацию, потом пустили песню.
Сегодня любовь
Прошла стороной,
А завтра, а завтра ты встретишься с ней!
Не на-адо печалиться,
Вся жизнь впереди…
По асфальтовой дорожке к дому шла молоденькая девушка, почти девочка; в руке у нее болталась нитяная авоська с батоном и бутылкой молока внутри.
– Я спрошу, – сказал он и торопливо поднялся. Она тоже встала, оправляя руками юбку, словно пытаясь произвести хорошее впечатление.
Девушка размахивала авоськой больше чем надо и старалась не наступать на трещины в асфальте.
– Девушка, – сказал он. – Извините…
Она подняла светлые бровки, переводя взгляд с него на Инну и обратно.
– Я… – Его вдруг осенила неприятная мысль, что все это – и Малая Глуша, и Река, и девочка Люба, и песьеголовые – оказалось просто сном, муторным и многозначительным, как это часто бывает с плохими снами. Он вспомнил, где и когда видел это место; мимо этого района он проезжал на «жигуленке» по пути в Болязубы, на том, с садовыми инструментами на заднем сиденье.
Вся жизнь впереди,
Надейся и жди, —
доносилось из окна.
– Вы не знаете, – спросил он, чувствуя себя ужасно глупо, – где живет Маргарита Панаева?
Девушка глядела на него, рассеянно накручивая на палец прядку волос.
– Нет, – сказала она неуверенно. – Кажется, нет. А сколько ей лет?
– Двадцать шесть. Она такая, ну… небольшого роста, темноволосая.
Он вдруг понял, что не может вспомнить Риткиного лица.
– Нет, – повторила девушка, глядя на него распахнутыми серыми глазами в длинных слипшихся ресницах. – Темноволосая, двадцать шесть…
Он подумал, что она, конечно, знается все больше с одногодками, такими же девчонками, которые ходят на дискотеку, а там жмутся по стеночке и хихикают или слушают Ободзинского, или «Цветы», или что там они еще слушают.
– Девушка! – Инна бежала к ним от грибка, придерживая прореху на юбке. – Девушка, извините… А вы такого не знаете, Юрку, Юрия Бреславского?
– Юрца? – Девушка хлопнула глазами. – Юрец вон в том доме живет.
Ну да, подумал он, они же ровесники. Наверное, он тоже ходит на дискотеку. Или сидит с ребятами в скверике, пьет пиво и окликает проходящих девчонок. И транзистор у них играет что-то эдакое.
– Ох! – Инна кинулась к грибку, подхватила стоящий торчком в песочнице чемодан и вновь поспешила обратно.
– Там? – выдохнула она, указывая подбородком на соседний дом. На стене дома синей краской была выведена надпись «Наташка дура».
– Ну, – кивнула девушка. Она развернулась и побежала впереди, легкая, размахивая авоськой с молоком и хлебом, крича на ходу в направлении открытых окон: – Юрец! Юрка! К тебе мама приехала.
Инна, прижимая к груди чемодан, торопилась за ней. Она даже не обернулась, да он и не ждал от нее этого.
Дверь в подъезд открылась и вновь захлопнулась.
Он вновь сел на скамеечку у песочницы, машинально поискал сигареты, но вспомнил, что они остались в кармане куртки, а куртка осталась неизвестно где. Тогда он сцепил пальцы, вновь ощутив пустоту там, где раньше был мизинец.
Можно посмотреть на это по-другому, подумал он. На всю эту историю. Предположим, работает какая-то банда. Их наводчик дает маршрут. Требует, чтобы обязательно без машины. Своим ходом. Подсаживают такую Инну. Она в дороге подсыпает что-то в еду. Я же ел ее еду. Точно. Мы сидели у муравейника, разговаривали, и я ел ее бутерброды. И воду пил. После этого у меня начинаются глюки. Видения. Я теряю ориентацию во времени и в пространстве, такое бывает, если это, скажем, ЛСД. ЛСД я не баловался, так что откуда мне знать, какой эффект у этой штуки – может, и такой. Они кружат меня по городу или завозят в какой-то лесок, водят там… какая-то речка. Речушка. Потом привели сюда. С пальцем, правда, странная история. И еще – ну да, рюкзак отобрали. Предположим, в рюкзаке была свежая футболка и две пары носков. И по мелочам, бритва там. Дорожная мыльница. Деньги со мной как были, так и есть.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
