И потому, как ни мало хотелось этим заниматься, а пришлось обратиться к переработанным записям Эдгара д’Амрана — чтобы наконец испытать их на деле.
Во избежание случайных вмешательств, Ренельд с Мари уехали в Эйл, прихватив с собой Лабьета вместе с Ли, которая ещё хворала — ей досталась львиная доля удара. Но она с каждым днём становилась всё бодрее.
В Эйл давно ждали “молодожёнов”.
Мадам Хибоу с самым красноречивым благоговением на лице порхала по дому, словно большая бабочка, совершенно счастливая от того, что жизнь её хозяйки наконец вошла в нормальное для молодой женщины русло. Муж, питомцы — только детей не хватает. На это она успела намекнуть не раз за половину дня. Чем вогнала саму Мариэтту в гневную краску, Ренельда — в задумчивость, а Лабьета — в хмурую ворчливость. Он считал, что из-за жужжания экономки не слышит собственных мыслей. Откуда бы ему услышать Ли, если она вдруг захочет поговорить!
Но в целом в Эйл было упоительно спокойно — самое то, чтобы заняться исследованиями и экспериментами. А большой кабинет Мариэтты подошёл для этого лучше всего — там Ренельд и закрылся с женой, внутренне готовясь к тому, что будет твориться дальше.
“Я буду неподалёку, — предупредил Лабьет напоследок. — Что-то все эти измышления месье д’Амрана не вселяют в меня уверенности. Они предполагают прямое воздействие. А оно, я помню, каждый раз заканчивалось весьма неожиданно”.
— Я не жду, что в первый раз будет легко. Но если мы не начнём действовать, всё это так и останется для нас загадкой, — возразил Ренельд. — Всё же я полагаю, что во многом он был прав. И надеюсь, что нам удалось внести свою лепту в его изыскания. Найти то, чего ему, может быть, не хватало. Или на что он не решился.
Лабьет с сомнением опустил уши, повилял хвостом, молча над чем-то размышляя.
“Ну ты… Конфетку-то береги. И себя тоже. Хоть это и не обязательно”.
— Я тоже тебя люблю, — Ренельд потрепал его по макушке.
Глава 21
Наконец хвостатый и не хвостатый мужчины закончили прощания. Ренельд плотно закрыл дверь и прошёл через кабинет, крепок о чём-то задумавшись. Наверное, ему было бы спокойнее с напарником, но он решил, что Лабьету лучше не фонить тёмной аурой когда я начну перенос энергии.
Да, пока мы не испробуем процесс, лучше проводить его в самых “чистых” условиях. Впрочем, со слов моего мужа, Лабьет пообещал оставаться на стрёме.
— Ты уверен, что достаточно хорошо себя чувствуешь? — Я сомнением посмотрела в полностью скорректированные записи Эдгара.
Да, ход его мыслей здесь можно было уловить легко. Даже его особый магический “почерк”, но всё же это были совсем другие формулы. Обратные. Подобными которым, как рассказал Венсан Сумон, как раз пользовался Собиратель, чтобы выкачивать магию из других.
Сохраняя отрешённое молчание герцог развязал шейный платок и отбросил его на спинку кресла, а затем повернулся ко мне. Следы взрыва на его лице уже не были так заметны, особенно в полумраке комнаты. Но даже они сейчас не помешали мне залюбоваться хищной грацией мужчины, которого я теперь называла своим мужем.
— Да, всё отлично. Будь уверена, я говорил с месье Майсоном.
Он подошёл и заглянул в лист через моё плечо.
— Главное, чтобы ты была готова. И не разнесла меня на кучу поджаренных кусочков.
— Вот это ты сейчас зря сказал, — проворчала я.
Вспомнить только, как нас расшвыряло в тот миг, когда я разрушала заклятие, что отравляло мои виноградники. Тут эффект мог получиться похожим.
— Я постараюсь расслабиться и впустить твою силу без сопротивления.
Герцог с самым умиротворённым на свете видом опустился в кресло, руки раскинул на подлокотники и даже глаза прикрыл.
— Я… Хорошо бы у нас было больше времени.
— Надо с чего-то начать, Мари, верно? Скоро в Марбр приедут все претенденты на место преемника. И тогда скрывать наши с тобой эксперименты станет гораздо сложнее. Потому что все будут наблюдать, подслушивать и подглядывать. Стараться уличить друг друга в хитростях.
— Хорошо, — сдалась я и подошла ближе.
Встряхнула листок, словно партитуру, по которой собиралась петь. В груди туго закрутилась спираль страха.
— Ну? — подогнал меня месье нетерпеливый дознаватель.
Я подошла ещё немного.
— Лучше касаться тебя или нет?
— Реши сама, как тебе удобнее. Мы уже убеждались, что прикосновения не обязательны.
Я кивнула, хоть он и не видел, а затем начала мысленно и частично вслух, произносить формулы, надеясь, что в них нет никаких ошибок. Поначалу мои слова словно бы пропадали в пустоте. Я ничего не чувствовала, да и Ренельд ничем не выказывал каких-то своих ощущений. Но вот я дошла до части формул, что отвечали за “вскрытие” естественной защиты ауры — и герцог слегка вздрогнул. Открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
Я не сразу заметила, как воздух вокруг наполняется слабым золотистым свечением. Оно накапливалось, становилось плотнее, будто туман, а затем начало двигаться видимыми сгустками-лентами. Совсем так, как в прошлый раз — тьма Ренельда.
Мне вновь стало страшно, хоть я и пыталась отбросить сомнения. Свет сгустился вокруг герцога и осел на него, словно мелкая морось. Ренельд вновь приподнял веки. Подставил руку под светящиеся крупицы — и они облепили его ладонь.
— Интересно, — проговорил он тихо.
Да уж, это не похоже на то, как выкачивали чужие ауры ловушки Собирателя.
Я, стараясь не сбиваться на посторонние мысли, приступила к завершению вязи формул-заклинаний, опасаясь увидеть, что будет дальше. И вот лист подошёл к концу. Я вдохнула и выдохнула, потому что мне больше нечего было сказать.
И в тот же миг ощутила, как под кожей потекли тонкие потоки тепла. Словно меня прислонили к холодной стене, и та понемногу начинала холодить мышцы. Я приблизилась к расслабленно сидящему в кресле Ренельду, любуясь тем, как сияние моей ауры окутывает его, а затем постепенно начинает впитываться. Что-то словно дёрнуло меня к нему навстречу. Чувство, что поток можно усилить.
Совсем немного… Словно крохотная часть его светлой части вдруг откликнулась на мой свет.
