— Я хозяин вечеринки. И не отпускал тебя. Хочу…
— Чего? Ну что еще ты можешь от меня хотеть? — вырывается у меня отчаянный крик. В этот момент понимаю, что Бурмистров пьян, и довольно сильно.
Не отвечая он сжимает пальцы вокруг моего запястья и тащит за собой.
Вверх по лестнице, пролет за пролетом мы поднимаемся на пятый этаж. Дальше только чердак, похоже, он тащит меня именно туда. Мне безумно страшно. Самые ужасные мысли приходят в голову — что задушит меня сейчас. Ведь он полон гнева, я чувствую это. Он не простил, не пережил. Ему не все равно, что бы он там не демонстрировал все это время. Артур втаскивает меня в какую-то дверь, и я понимаю, что мы действительно на чердаке, под крышей. Между нами расстояние чуть больше метра.
Пячусь назад, но Бурмистров все приближается, пока вплотную к дальней стене не подхожу. Бежать некуда… Меня тошнит от страха, сердце колотится неистово. Меня пугает это место, запах бетона и застарелой влажности чердака. И оглушающая тишина, нарушаемая лишь нашим тяжелым дыханием. Практически все помещение темно — хоть глаз выколи, и только там, где я остановилась, освещен небольшой кусочек — окном напротив, в котором горит свет.
Артур подходит почти вплотную, протягивает руку… но не касается… отдергивает.
Его взгляд прожигает насквозь, рвет на мне одежду, обжигает кожу, разом обнажая всю мою слабость, незащищенность. Мне до одури хочется сбежать, немедленно спрятаться, но продолжаю стоять, пригвожденная к месту силой его презрения.
Дикое чувство пульсирует во мне, смесь страха и гнева, и… возбуждения. Едва дыша от внутренней паники, жду, что же он скажет. С жадностью, какой-то отчаянной потребностью жду его слов, хоть и понимаю — ни единого доброго не услышу.
— Значит, крольчишка высунула свою мордочку из норы? — глухо спрашивает Артур. — Ты так старательно избегала меня все эти месяцы. И вдруг почтила мою вечеринку своим присутствием. Что случилось? Осмелела? Хахаля завела?
Вздрагиваю от обидных слов. От обжигающей ненависти во взгляде хочется бежать как можно быстрее и дальше. Но заставляю себя остаться на месте и прямо смотреть в некогда любимые глаза.
— Почему ты никак не отпустишь мои крылья? — спрашиваю едва слышно. — Столько времени прошло… Почему сейчас? Что поменялось? Ты лишил меня работы, моим родным навредил. Что дальше? Сколько еще? Почему ты не успокоишься?
— Потому что все еще задыхаюсь от ненависти к тебе. Знаешь, почему раньше не подходил? Потому что своими руками бы задушил. Как вспомню каким был идиотом… Думал во мне проблема, как дурак извинялся. Переживал за твои нежные чувства, раненые Соболевой. Но дело было в другом, да, Мотылек? — мое прозвище он словно выплевывает. — Я не спал с Соболевой, не изменял тебе… Зато ты — да. Ну и дурак же я. Жениться хотел, денег поскорей достать. Хватался за любую работу. Как наивная барышня мечтал… А вы, тем временем… Всего одна тупая подстава моего дядьки, которому теперь точно конец… И все, жизнь кувырком. Да, Скорос? Так он тебя называл? Даже имя тебе, суке придумал. Только что же ты не с ним? Раз его выбрала?
— Не выбирала…
— Ой, только не надо жертву из себя ломать. Тебе не идет больше маска невинности. Поменять пора.
— Что тебе до моих масок? До меня? Почему сейчас ты решил все это высказать?
— Это важно? Мои мотивы тебя волнуют?
Мотаю головой.
— Нет… Уже ничего не осталось важного между нами…
— А вот и ошибаешься, — голос Артура становится еще более низким. Он резко хватает меня за руку и дергает на себя. — Кое-что осталось. Я все еще хочу тебя…
Меня охватывает шок и смущение от его слов. Но прежде чем у меня получается придумать хоть какой-то вразумительный ответ, Артур обрушивается на мои губы. Я отталкиваю его, вырываюсь, он шепчет что-то грубое, и держит так крепко, что понимаю — мне не справиться. Расслышать его слова не получается за рёвом крови в ушах.
Артур берет мою голову обеими руками, распластав пальцы по моему затылку и его губы снова накрывают мой рот, погружая туда язык. Внутри меня растет паника и в то же время жадно впитываю каждое его касание. Грубое или нет — наплевать. Я ощущаю безумный голод по нему.
Раскрываюсь ему, дрожа так сильно, что едва могу держаться на ногах. Его руки обнимают, защищая мою спину от шершавой стены. Целую в ответ, вкладывая в это всю свою тоску по нему, все отчаяние и боль прожитых без него дней. Чувства переполняют меня, теряю контроль. Трение колючего подбородка только усиливает нервные искры возбуждения, разносящиеся по всему телу.
— Хочу тебя. Ты сегодня со мной, — хрипло шепчет Артур, сжимая моё тело, и я чувствую его горячее дыхание на своей коже. — Пора все это закончить. — Он берется за бретельку моего платья, сдвигает его в сторону. Наклоняет голову и через тонкое кружево бюстгальтера ласкает поочередно мои груди. Впиваюсь ногтями в его плечи, задыхаюсь, не понимая что делаю — отталкиваю его или притягиваю к себе. Слезы жгут уголки глаз, то ли от желания, сводящего с ума, то ли от осознания что Артур унижает меня, демонстрируя нарочитую похоть, показывая, как изменилось его отношение ко мне, и кто я теперь для него. Лишь тело…
Он поднимает голову и снова впивается в губы пьянящим поцелуем.
— Не бойся, я не настолько жесток чтобы взять тебя здесь, — шепчет успокаивающе, слизывая мои слезы с подбородка, покусывая его. — Здесь неподалеку гостиница.
Каменею от этих слов. Понимаю, что не смею ждать ничего другого, но как же больно!
— Тебе не кажется, что твоя месть уже переходит любые границы? — отвечаю резко, сотрясаясь от обиды и гнева. И в то же время меня всю колотит от неудовлетворённого желания. — Я понимаю, кем ты меня считаешь. Наверное, у тебя есть на это право. Но я так не могу.
— Снова смеешь отказывать мне? — рычит в ответ. — Сколько можно этих игр? Любого готова в свою постель затащить, но только не меня? Почему?
Что мне ответить?
«Потому что люблю»
«Потому что ты важнее всех на свете, и никто кроме тебя мне не нужен, но я все это обесценила. Предала, в одну ужасную ночь. Все разбила на мельчайшие осколки. Но понимая истину — нам не быть вместе, все еще не могу перестать мечтать. Снять розовые очки и окунуться в правду жизни. Где нет тебя…»
— В чем проблема? — продолжает грубо вопрошать Артур. — Я же чувствую, ты хочешь. Всегда меня хотела.
— Это ничего не изменит… Сделает только хуже, — отвечаю тихо. — Ты никогда не простишь меня.
— А ты посмеешь просить прощения?
— Нет. — Отвечаю едва слышно. Мои руки теребят складки платья, цепляясь отчаянно за тонкую ткань.
— Скажи, что не хочешь меня. Скажи мне, и я отпущу. Или признай хоть раз в жизни правду. Скажи, что чувствуешь.
— Я не могу этого сделать, — закрываю лицо руками. — Разве ты не понимаешь? Нам лучше держаться подальше друг от друга. Слишком многие пострадали.
