Туро почувствовал, что одержал пусть маленькую, но победу, хотя и не знал, какой от нее толк и стоит ли его триумф щепотки соли. Он вышел за дверь и увидел дровяной сарай шагах в пятидесяти от хижины возле деревьев.
Колун был вогнан в чурбак. Туро его высвободил, поставил чурбак на широкий сосновый круг и взмахнул колуном над головой. Колун впился в заснеженную землю. Он вырвал его, расставил ноги пошире и повторил попытку. На этот раз лезвие ударилось о чурбак боком, и колун вырвался из тонких пальцев Туро.
Он поднял его. После третьего замаха колун вошел в чурбак на пол-лезвия и застрял. Повозившись минуты две-три, Туро его высвободил, а потом обдумал, какие движения требуются, чтобы расколоть чурбак. Он расставил ноги еще шире, слегка выдвинув правую вперед, взмахнул колуном и – расколол чурбак. Он продолжал работать еще некоторое время, пока дыхание не участилось, а лицо не побелело от утомления. Он пересчитал чурбаки. Одиннадцать… А Кулейн говорил о двадцати! И он продолжал колоть, только медленнее.
Ладони саднило. Он положил топор и осмотрел их.
Четыре водяных пузыря… Он оглянулся на хижину, но Кулейна не увидел и вновь пересчитал чурбаки. Восемнадцать. Он сжал колун истерзанной рукой и вновь взялся за дело, пока не расколол все двадцать. Сорок толстых поленьев. Вернувшись в хижину, он увидел, что Кулейн сидит в широком кожаном кресле, положив ноги на столик. Воин повернул к нему голову.
– А я уже думал, ты там вздремнул, принц.
– Нет, я не спал, и мне не нравится тон, с каким ты произносишь мой титул. Звучит как собачья кличка.
Мое имя – Туро; если тебе непривычны правила этикета, можешь называть меня так.
– Да неужели! Какая высокая честь! А где поленья?
– Наколоты все.
– Но польза от них будет только здесь, малый.
Подавив гнев, Туро вернулся к дровяному сараю, поднял три полена, без труда отнес их в хижину и, поднявшись на три ступеньки, положил в очаг. Он повторил это восемь раз, и руки по плечо горели у него огнем, ноги он с трудом волочил по снегу. А Кулейн посиживал себе и не предлагал помочь ему. Еще два раза Туро, спотыкаясь, дотащил свою ношу, а потом зашатался и упал на пол. Кулейн нагнулся из кресла и подергал мальчика за плечо.
– По-моему, осталось еще семь поленьев, юный принц.
Принц приподнялся на колени, но когда он снова побрел по снегу, гнев придал ему силы; он взял четыре полена и медленно отнес их в хижину. Его правая рука горела, пальцы стали липкими, и, бросив поленья в очаг он заметил, что из лопнувших пузырей сочится кровь. Он вернулся к сараю и невероятным усилием воли отнес оставшиеся поленья в хижину.
– Никогда не оставляй колун валяться, – сказал Кулейн. – Обязательно всади его в чурбак или бревно, чтобы предохранить от ржавчины.
Туро кивнул, на слова у него уже не хватало сил.
Снова выйдя из хижины, он взял колун и всадил в чурбак.
– Что-нибудь еще? – крикнул он. – Или по правилам игры я сначала должен вернуться в комнату?
– Иди сюда и поешь, – крикнул в ответ Кулейн.
Они вдвоем сели завтракать холодным мясом и сыром. Туро быстро расправился со своей скудной порцией. Запить ее пришлось темным элем, до того горьким, что принц поперхнулся. Кулейн не сказал ничего, но Туро допил гнусно? варево, чтобы избежать язвительных насмешек.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кулейн.
– Отлично.
– Хочешь, я полечу твою ладонь?
Туро хотел было отказаться, но вспомнил совет Птолемея, сообщенный Плутархом: «Пока ты поддаешься, твой враг держит твою судьбу на ладони. Когда ты заставишь его поддаться, то накладываешь руки на его шею». Туро улыбнулся.
– Буду благодарен.
Брови Кулейна поднялись.
– Протяни руку. – Туро послушался, и воин посыпал на ранки солью из солонки. Словно раскаленные иглы впились ему в ладонь, а Кулейн сказал:
– Это поможет. А теперь я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу.
– Я тебе ничего не должен. За свой завтрак я заплатил.
– Справедливо, но я хотел бы, чтобы ты передал от меня весточку Лейте. И думаю, ты же не захочешь уйти, не попрощавшись с ней?
– Ну хорошо. Где она?
– Мы с ней построили хижину выше, ближе к вершинам. Она любит уединение. Пойди к ней и скажи, что сегодня вечером я был бы рад ее обществу.
– И все?
– Да.
– Тогда я прощаюсь с тобой, Кулейн лак Фераг, что бы там ни означал этот титул, и благодарю тебя за твое сокрушительное гостеприимство.
– Думаю, тебе следует отложить свой уход. Во всяком случае, пока ты не узнаешь, как найти Лейту.
– Будь так добр, объясни.
Кулейн дал ему несколько простых указаний, и Туро ушел, не произнеся больше ни слова. Утро было солнечное, морозное, но безветренное, и он больше часа бродил по унылому зимнему склону, прежде чем вышел к упавшему дереву, от которого, как сказал ему Кулейн, начиналась тропа. Он повернул направо и продолжал взбираться все выше и выше, часто останавливаясь, чтобы перевести дух. Уже начинало смеркаться, когда измученный принц добрался до домика Лейты. Она помогла ему войти, и несколько минут он просидел в оцепенении перед пылающими поленьями, собираясь с силами.
– Я уже думал, что умру там, – сказал он наконец.
Она села рядом с ним.
– Ну-ка сбрось свою мокрую одежду и согрейся.
– Этого делать не подобает, – ответил он, надеясь, что она возразит. Но она сказала только:
– Я соберу тебе чего-нибудь поесть. Сыра с хлебом, хорошо?
– Чудесно! Я не был так голоден с… с… уж не помню когда!
– Путь до моего дома неблизкий. Зачем ты пришел?
Она протянула ему кусок темного хлеба и кружок белого сыра.
– Кулейн попросил передать тебе, что вечером ему нужно твое общество.
– Странно!
– Он очень странный, и я еще не видывал такого неучтивого человека!
– Ну, тебе следует поднабраться сил и согреть тело едой, прежде чем мы пойдем назад.
– Я назад не пойду. Я уже попрощался, – объяснил Туро.
– Не вернуться ты не можешь. Это единственная дорога с горы, а когда мы доберемся до его хижины, уже совсем стемнеет. Тебе придется переночевать там хотя бы еще раз.
– А здесь остаться я не могу? С тобой?
– Как ты сам сказал, принц Туро, это не подобает.
– Он знал! – воскликнул Туро. – Он знал, что я окажусь здесь в ловушке. Какие козни он затевает?
– По-моему, ты много на себя берешь! – вспыхнула она. – Ты говоришь о моем друге, самом лучшем друге, о каком только можно мечтать. Может, Кулейну не нравятся избалованные мальчишки, принцы они или не принцы. Но он спас тебе жизнь, как спас и мою – и с большой опасностью для себя! – десять лет назад.
