Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– Как будто я хочу, чтобы вы меня поцеловали, – закончил за нее Кадар.
– Не знаю, какое у меня было лицо, но я думал, что, несмотря на все весьма веские доводы, которые вы привели, мне бы очень хотелось, чтобы вы меня поцеловали. И я с удовольствием поцеловал бы вас в ответ.
Констанс смотрела на него с таким удивлением, с каким воспринимал себя он сам после подобного признания. Он мог бы промолчать, но сказал правду. Он хотел не только целовать ее, а гораздо больше, и он не мог не думать о том, что это подразумевало – во всех сладчайших подробностях. Он думал об этом с самого ее появления во дворце. Но если ей предстоит провести в Маримоне следующие три месяца, ему придется изловчиться, как бы не поцеловать ее. Поэтому Кадар сказал единственное, что, по его мнению, способно было охладить пыл обоих:
– Но я не могу целовать вас. Выражаясь вашими же словами, это будет в высшей степени неприлично, ведь я тоже помолвлен.
Глава 4
Через две ночи Констанс стояла рядом с низким парапетом на террасе и смотрела, как солнце садится за Маримонским портом. Она вспоминала путешествие мифологического титана Гелиоса на колеснице. Зрелище ночи, которая опускалась на Аравийское море, наполняло ее благоговейным восторгом. Последние лучи заходящего солнца окрасили небо и отражались в море. Ослепительно яркие краски требовали новых названий; существующих слов было недостаточно. Ночь опустилась стремительно. Только что небо было голубым, и вот оно стало цвета индиго. Звезды здесь не напоминали робких дебютанток, как в Англии. Они были яркими, крупными золотыми и серебряными дисками и не мерцали осторожно, а светили уверенно и откровенно.
Отойдя от парапета, она подошла к груде подушек, которые заранее разложила у телескопа. Легла на спину и посмотрела на небо, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Над ней разворачивался ночной парад звезд. Луна убывала; полумесяц был совсем тонким. Лунный бог Аннинган был так занят, гоняясь за своей любовью, Солнцем, что забывал поесть. Через день-другой он исчезнет с небосклона на три дня. В это время он спускается на Землю, чтобы поохотиться. Когда он вернется, то будет расти и толстеть, постепенно превращаясь в круглую маслянистую Луну. А потом, отвлеченный любовью, он снова забудет о еде… В детстве Констанс очень любила эту легенду, хотя и жалела бедного Аннингана, привязанного к непостоянному Солнцу. Он вынужден был повиноваться любимой и не имел собственной воли. Впрочем, с таким же успехом Солнце могло быть мужчиной, а Аннинган – женщиной.
Она устроилась поудобнее на мягких подушках. Мама велела ей думать о хорошем, снова и снова повторяла то, в чем убедила себя сама. Все ее заверения были вариациями одной и той же темы. Семейная жизнь Констанс будет легкой и беззаботной, потому что муж Констанс богат. Констанс будет счастлива, потому что счастлив ее муж. Богач не может быть несчастлив, ведь он ни в чем не знает нужды. Одним махом Констанс позаботится о собственном будущем и спасет родителей.
Логике мамы был присущ серьезный изъян. Ее невозможно было убедить, что пополнение папиных сундуков не пойдет им на пользу. Отец быстро растранжирит полученные за дочь деньги. Он обладал каким-то талантом выбирать из всех предприятий самые сомнительные. Ну, а будущее самой Констанс… тут мамины рассуждения тоже последовательностью не отличались. Деньги мистера Эджбестона принадлежат ему, и он может распоряжаться ими по своему усмотрению, как и своей женой. От нее же требовать очень многого!
Мысли о будущем нагоняли тревогу. Что, если она не понравится незнакомцу, за которого ей предстоит выйти замуж? Что, если он ее невзлюбит? Что, если он сам ей не понравится? Сама мысль о притворстве вгоняла ее в трепет. Ей придется делать то, что от нее ожидают, у нее нет другого выхода – вот что самое плохое. Ей двадцать пять лет. Она прекрасно себя знает. Она не хочет выходить замуж. Никогда не хотела. Все очень просто. Она не хочет замуж. В самом деле не хочет.
Но придется, и нет смысла себя растравлять. Дело необходимо довести до конца. Хотя, хвала Всевышнему, еще не сейчас. Еще несколько месяцев корабля не будет. Два месяца, а может, и три. Пока нужно воспользоваться сложившимся положением наилучшим образом. Времени у нее больше чем достаточно. Времени так много, что лучше вовсе не думать о том, что ее ждет, и обратиться к более интересному предмету. Например, к таинственному и обворожительному правителю Маримона.
Она очень хотела узнать о нем побольше, да и, признаться, сомнительно, чтобы принц согласился отвечать на ее вопросы. Она уже заметила: когда он не хочет о чем-то говорить, он награждает ее одним из своих взглядов. Она даже составила их список. Взгляд номер один: Надменный принц. Взгляд номер два: Ясновидящий, который читает ее мысли. Взгляд номер три: Сфинкс. И два ее любимых: взгляд номер четыре, от которого тает все внутри, и взгляд номер пять, от которого у нее закипает кровь.
Кадар хотел ее поцеловать, но не мог, потому что помолвлен с другой. Как и она. Не софистика ли возражать, что подобный поцелуй допустим именно потому, что ничего не значит? Возможно. Разве не станет она лучшей женой, если будет уметь целоваться? Может быть. Хотя к чему лукавить? Она готова поцеловать Кадара по одной-единственной причине: она хочет его поцеловать. Да, несмотря на то, что прекрасно понимает: так неправильно, нехорошо. И он хочет поцеловать ее. Если бы не хотел, все было бы проще.
Небо над головой стало черным, отчего самые яркие звезды приобрели голубоватый оттенок. При такой ущербной луне теперь, когда глаза привыкли к темноте, она видела сотни далеких ярких точек вдобавок к главным созвездиям. Сегодня особенно отчетливо виднелись Весы, Скорпион и Стрелец. Как всегда, глядя на красоту неба, Констанс переполнялась ощущением чуда. Она – всего лишь крошечное существо на маленькой планете в огромной Вселенной, заполненной мириадами других планет. Все это существовало бесчисленные тысячи лет. Констанс начала настраивать телескоп, решив сегодня нацелить его на юг.
Когда Констанс вернулась в свои покои, насмотревшись на звезды, ее ждало приглашение сопровождать Кадара на утренней верховой прогулке. Одежда, которую ей приготовили по такому случаю, прекрасно подходила названной цели: мягкая белая блуза без рукавов под длинной темно-красной хлопчатобумажной накидкой и такого же цвета шаровары. Наряд дополняли высокие замшевые сапоги, облегающие ноги до колена. Длинные заостренные мыски украшала красная вышивка.
Кадар встретил ее у конюшни; он уже выбрал для нее арабскую кобылу, красивее которой она в жизни не видела. Констанс обрадовалась тому, что привыкла ездить верхом по-мужски: здесь не было седел для женской посадки. Утро было чудесным, и она не могла бы просить более спокойной лошади. Над ними в утреннем бирюзовом небе плыли белые облака, солнце было бледно-золотистым, воздух пряным от соли. Когда они добрались до дальнего конца длинного пляжа, Констанс остановила кобылу. Кадар уже ждал ее. Береговая линия была скалистой; чуть дальше от моря росли высаженные стройными рядами деревья.
– Оливы, – сказал Кадар, отвечая на ее молчаливый вопрос. – Они отгораживают участки драгоценной плодородной земли от морского ветра и соли.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
