Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Ее успешно проходил каждый, потому что назад не вернулся никто. Даже вызванная вслед за Волонихиным Марина.
– Ох, влезаю я куда-то по самые уши, – оставшись последним, прищурил глаз Заремба. Словно пытался просмотреть через дверь, как оценивают его команду и какова роль его самого в закручивающемся действе.
– Пожалуйста, – в тот же момент пригласили на «таможню» и его. Подполковник протянул мне руку, но расстаться нам не дали.
– Извините, а это кто? – озабоченно спросил спортивного вида парень, работавший дверной ручкой.
– Мой товарищ, – даже не стараясь казаться дружелюбным, ответил Заремба. Обратил свой взор снова на меня. – Давай, до встречи. И будь поосторожнее, мало ли что, – последнюю фразу он произнес шепотом, показав глазами себе за спину.
Никогда не относил себя к паникерам, но тут сердце почему-то екнуло в нехорошем предчувствии. А ведь в самом деле: я невольно соприкоснулся с тайной, о которой, скорее всего, не должен был знать. О том, как нынче убирают свидетелей, пусть даже и случайных, газеты пишут через день. Сам пишу. И уже порой нет разницы, мафия этим занимается или власть…
– Возвращайтесь, – отметая свои, еще только предполагаемые проблемы, бросил вслед спецназовцу.
За ним захлопнулась дверь. Какая, к черту, «Таможня». Здесь должна висеть табличка «Война».
…Частник, согласившийся подбросить до метро, в прошлой, доразвальной жизни наверняка имел отношение к органам, потому что сразу отметил мою нервозность. Присмотрелся и неожиданно кивнул на зеркальце заднего вида:
– Что, догоняет кто-то?
Мне зеркала показалось мало, я обернулся.
Несколько машин, вылупившись блестящими на солнце глазами-фарами, угрюмо плелись за нами. Какая из них могла принадлежать «наружке», определить оказалось не под силу, и сосед подсказал:
– Посмотри во второй «строчке» бежевую «вольво». За «прокладочкой» из микроавтобуса.
Машина как машина.
– Проверимся, – вошел в непонятный мне раж частник. Впрочем, почему непонятный? Если он в самом деле служил в контрразведке, то в нем сейчас проснется азарт профессионала. И тогда – держись.
Держался за скобу над дверцей, потому что помчались с такой скоростью и такими перестроениями, что сомневаться, кем был водитель, больше не приходилось. После развала Союза у нас, к сожалению, полстраны оказалось в «бывших». И в первую очередь из тех, кто служил Отечеству, а не заготавливал себе соломку для подстилки. Проснется ли когда-нибудь совесть у нынешних демократов, чтобы хоть на миг забыть о собственном кармане и подумать о России? Откуда свалилась на нас эта свора, где ее взрастили и кто воспитывал? Почему оказались у власти и при деньгах? Как долго планируют жировать? Что станут потом мямлить в свое оправдание? Да и станут ли? Что им мнение других…
– «Наружку» сбросишь в метро, – продолжал получать я инструктаж от парня, неизвестно почему сразу принявшего мою сторону. А вдруг я враг? Или в сегодняшней России тот, кто борется с властью – изначально друг простого народа? – Сделаешь два-три выхода из вагона перед закрытием дверей, пару пересадок – и останешься чист, как кошелек пенсионера. Будь.
Я продолжал не верить в слежку за собой. В честь чего она? Заремба выполняет хоть и деликатное, но правительственное задание, я – военный журналист, а не шалава из бульварной газетенки, способная растявкать любое слово по белу свету. Зачем «наружка»? Если у кого-то возникли ко мне вопросы – задавайте откровенно, мне скрывать нечего.
Убеждал себя так, а сам ввинчивался в толпу у турникетов. Бежал по эскалатору, несколько раз принимая вправо и пропуская текущий следом поток вперед. Потом понял, что внизу меня ждать еще удобнее, и прекратил попытки перехитрить собственную тень. А вдруг меня захотят убрать?
Чушь.
Мелькнувшая мысль показалась настолько нелепой, что усмехнулся сам. Но сам и почувствовал, что улыбочка-то вышла настороженной. А тут еще на глаза попалась неестественная парочка в переходе: парень в инвалидной коляске без ног просит милостыню, а рядом старушка продает пемзу, которой оттирают мозоли на пятках. И это не парадоксы московского метро. Это сегодняшняя жизнь России. Где молодым парням отрывает ноги в непонятных разборках, а матерей заставляют торговать, чтобы выжить. Это Россия, где законы и нравственность – разные вещи. Где власть и народ – совсем не одно и то же. Где не в чести честь и единство слова и дела…
Нет, в такой России могут убить свои. Могут.
Поэтому, не забывая советы водителя, несколько раз выскакивал из вагонов через закрывающуюся дверь. Пропускал электрички, переходил на противоположные пути, словно проехал свою станцию. И старался увидеть тех, кто станет дергаться вслед за мной.
Но или я был дилетант в шпионских штучках, или никакой слежки не велось: ничего не увидел. С тем и приехал домой. Зато дома младшая дочь наябедничала на старшую:
Глава 6
В пасти одинокого волка
Через лощину – пулей. Один бежит – остальные прикрывают. Движение по лесу – в шахматном порядке. След в след давно не ходят, здесь не детская игра в шпионы. Засаду следует ожидать в любое мгновение, и основное при выстрелах в упор – не оказаться под одной очередью.
Привал – каждый и отдыхает, и сторожит самого себя. Плюс прикрывает спину товарища. Нет нужды беспокоиться и за свою – прикроют другие.
«Онемели», лишь ступив на территорию «свободной и независимой Ичкерии». Да и о чем разговаривать – идти надо. Поглубже в пасть тому волку, что выбран чеченцами для своего символа и застыл на зеленых знаменах и эмблемах. Когда хищник откусывает руку? Если пытаешься вырваться. А все нужно делать наоборот: если хватает тварь руку, засовывают ее как можно глубже ей в пасть. Тогда зверь захлебывается, сам разжимает зубы и отскакивает в сторону.
В тылах Ичкерии разведчику спокойнее. В тылах боевики хвастливее и беззаботнее. Федералы, конечно, могут «позвонить»[4] в любое селение, но такое случается не часто, а на войне на подобном не зацикливаются. Нет-нет, в тылах хорошо – хоть в своих, хоть у противника.
– Дальше сами.
– Добро.
Заремба протянул руку казакам, которые вели его группу тайными тропами в нужный квадрат.
Еще одна страничка чеченской войны, мало афишируемая, но от того не исчезнувшая – участие в ней добровольцев-казаков. В первую голову – терских, пятигорских. Два батальона станичников, полулегально поставленные на довольствие армии, умываясь кровью, два года тянули солдатскую лямку на чеченском фронте.
Бились казаки с чеченами люто, друг друга в плен не брали. На них, полулегальных черновых войны, и вывели Зарембу: эти проведут незаметно хоть до самого Дудаева, если он жив. Довели. До отметины на карте, которую оставил ногтем атаман. В действительности это оказалось опушкой дубовой рощи, где им и предстояло расстаться.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
