В левом углу за спиной директора тикали часы.
Шарлотта посмотрела на дядю. Гумбольдт глубоко задумался.
– Ваше предложение вызывает уважение, господин Шпренглер, – сказал он через некоторое время. – Я считаю, что ваш новаторский подход заслуживает признания. И все же вынужден отказаться. Я достаточно много времени провел в этом учреждении, чтобы знать, что структуры, вынудившие меня к отставке, так быстро не изменятся. Даже если голова умна и молода, это еще не значит, что и тело такое же. Потребуются годы, чтобы реформировать университет. – Сказав это, исследователь покосился на Лилиенкрона, который понуро сидел на своем стуле. – Мне очень жаль.
Шпренглер приуныл.
– Тогда мне, пожалуй, придется отказать Поортвлиту. Вы были моей последней надеждой. Неужели нет никакой возможности вас уговорить?
– Этого я не говорил, – улыбнулся Гумбольдт. – Если я отказался от вашего предложения, это не значит, что я отказываюсь от заказа. Должен признаться, что история меня заинтриговала. Похоже, что это дело как раз соответствует моим интересам. Геология, чужая культура, зловещие происшествия, – именно этим мы и занимались во время наших последних поездок.
– Поэтому я и остановил свой выбор на вас…
– Подождите, – сказал Гумбольдт. – Послушайте сначала, что я скажу. Я хочу, чтобы мой сын и моя племянница с начала следующего семестра смогли учиться в этом университете.
Шпренглер удивленно поднял брови.
– Если ваша племянница хочет посещать лекции, это можно устроить…
– Нет, я говорю о зачислении. Официальное поступление в университет. Это ключевое условие. Все остальное – ерунда.
Лилиенкрон с трудом перевел дух. Шпренглер издал нечто среднее между фырканьем и покашливанием.
– Вы… Вы хотите, чтобы я снял запрет на поступление в университет для женщин?
– Таково мое желание.
– Это необычно… К этому вопросу нужно подойти со всеми предосторожностями.
– Да, необычно, – согласился исследователь. – Но время уже давно пришло. Германия, запрещающая женщинам учиться в университетах, плетется далеко позади всех европейских стран. Настало время перемен.
– Не знаю, я бы…
– Это мое требование, – сказал Гумбольдт. – Либо вы соглашаетесь, либо мы расходимся. Но тогда, боюсь, я не смогу взяться за этот заказ.
Шпренглер молчал. Он поник, словно на его плечи положили многотонный груз. Шарлотте даже стало его немного жаль. Когда он ответил, голос его был едва слышен:
– Вы хотя бы представляете, что на меня обрушится?
– Представляю, бюрократическая лавина.
– Это еще мягко сказано…
– Но вы должны согласиться, что мое требование обосновано. Признайтесь, вы ведь сами этого хотите.
Шпренглер бросил на исследователя красноречивый взгляд. Но он еще долго молчал, прежде чем заговорить.
– Вы настоящий волкодав, господин Донхаузер, вы знаете это?
– Слышал, – Гумбольдт поднялся было, но Шпренглер поднял руку.
– Не торопитесь.
– Что еще? – исследователь снова опустился на стул.
– Вы знаете, что ваше требование принесет мне немало хлопот, – сказал директор.
– Понимаю.
– Тогда я имею право высказать свое пожелание.
Гумбольдт нахмурился:
– Продолжайте.
На губах Шпренглера заиграла легкая улыбка.
– Ну, ну, господин Гумбольдт. Мы уже близки к совместной работе, поэтому не откажите мне в маленькой просьбе.
Исследователь скрестил руки на груди. В его взгляде читался откровенный скепсис.
– Выкладывайте, – заявил он.
7
Вилли подвинулся поближе к Оскару.
– Что за просьба? Что ему нужно? – блеснул он глазами.
Берт тоже не сводил с него любопытных глаз, а Мышонок добавил:
– Теперь, небось, из тебя и клещами слова не вытянешь!
Друзья Оскара устроились на кровати и таращились на него во все глаза. Оскар ухмыльнулся. Обычно он узнавал новости последним, но сегодня вовсю пользовался своим положением.
– Лилиенкрон, – сказал он. – Помните, парень в странной шапке? Я знаю, кого он мне напоминает! – Он взметнулся с кровати и схватил с полки книгу Вильгельма Буша «Макс и Мориц». Он открыл страницу и протянул книгу ребятам: – Вот так он выглядит!
– Портняжка? – нахмурился Берт.
– У него такие же круглые очки и такая же безумная шапка. Как будто Буш рисовал с него.
– Да, но это просто совпадение. И что с ним? Что за просьба была у Шпренглера?
Оскар откинулся на подушку и закинул руки за голову.
– Он и есть просьба Шпренглера.
– Что это значит?
– То, что он должен нас сопровождать. В течение всей поездки.
– Не может быть!
– Может. Видели бы вы Гумбольдта! Он так и покраснел. И Лилиенкрон тоже. Они стали похожи на две редиски, которые вот-вот набросятся друг на друга. Но Шпренглер умудрился их успокоить и снова усадить за стол. Ну и тогда они договорились. Лилиенкрон нас сопровождает, но, конечно, всем руководит Гумбольдт. И уж поверьте мне, ему это пришлось совсем не по вкусу.
– Где Шпренглер его откопал? – спросил Вилли.
Оскар пожал плечами.
– Он непременно хочет снова туда вернуться. Какой-то он странный, этот Лилиенкрон. Я уверен, что самое главное о своем путешествии на Яву он от нас скрывает.
– Что же ужасного он там увидел, что сбежал оттуда? – поинтересовалась Лена.
– Его якобы ранили эти создания, – объяснил Оскар. – Я видел стрелу, которая вонзилась ему в плечо, и должен сказать, что выглядит она очень зловеще. Черная и твердая, как будто вытесана из камня. Рассказ Лилиенкрона был запутанным. Многого он не рассмотрел, так как расщелину, куда он спускался, заполнял густой туман. Но он клянется, что внизу был вход. Ступеньки или что-то похожее, ведущие в глубину. А рядом был вроде как огромный камень.
– Камень?
– Глыба или обломок скалы. Но это был вовсе и не камень, потому что он оказался живым. Сидел на корточках и спал. Но потом вскочил, кинулся на Лилиенкрона и разодрал одежду. – Оскар заговорил тише: – Видели бы вы его! Думаю, он сам верит в то, что говорит, и очень боится. С другой стороны, его тянет туда вернуться.
– Почему?
– Говорит, что это открытие будет бесценным для науки. Он смог бы обосновать теорию, которой уже давно занят и которая перевернула бы мир с ног на голову, если бы ее только можно было доказать. Правда, не сказал, о чем идет речь. А мы должны помочь ему с его открытием. Кажется, он очень боится. Но все равно будет нас сопровождать. Собственно, меня это радует. Мне он не особенно нравится, но Яву он знает хорошо и может привести нас к месту, где произошла эта встреча.
